СЕРГЕЙ
Все были разбиты и подавлены. Как пережить утрату? Со временем боль притупится, но на данный момент это просто невыносимо. Жизнь так непредсказуема, что никогда не узнаешь, что произойдёт и сколько нам отведено. В нашем случае мы сами себя подвергаем смертельной опасности. Пошли на это осознанно. Мы готовы принять смерть только свою, но никак близких нам людей. Но цепочка связана звеньями и, кто бы и как не принимал свою судьбу, для остальных – это боль и отчаяние. Кто-то посторонний сказал бы: "нужно взять себя в руки и жить дальше". Смерть неизбежна, но утрата невосполнима и это убивает. Эти советы ты слышишь, но не воспринимаешь. Сердце от пустоты сжимается и от этого ещё больнее. Оно истекает кровью внутри, а снаружи слезами пока ты это не примешь, как должное. Но стоит ли принимать это? Некоторые за сутки уже смирились, но я не могу. Я не верю и не принимаю. Это неправда, кто бы что не говорил.
Волков целиком погрузился в себя и отстранился от всех, только с детьми и был, точнее только присутствовал. Он нацепил панцирь и оградил себя от внешнего мира, никого не воспринимая. Сонину мать забрали в больницу в бессознательном состоянии. Сейчас она в сознании, но её накачивают успокоительным, а отец......отец пытается держаться, но выходит очень слабо. Влад постоянно находится с Волковым и детьми. Он пытается достучаться до него, но пока не выходит. Егор постоянно ищет с военными на месте пепелища. Возможно, он тоже не верит в это, но с каждым найденным трупом его надежда угасает. Стефану ещё предстоит разговор с вышестоящими и подозреваю, что простым разговором дело не закончится. Он пренебрёг инструкциями и это может повлекти немалые последствия для него и его карьеры, но морально он готов уже. Черкасов ушёл из больницы и заперся в своём особняке. На звонки наши не отвечает, только с Никой общается иногда. Я сообщил только Андрею новости и он, не дослушав, просто отключился. Я не знаю, что у него происходит, но позвонили его ребята и сообщили, что он закрыл клуб на один вечер точно и больше я звонить ему не стал.
Я подъезжал уже к месту сгоревшего здания и мне позвонила Настя.
– Алло.
– Серёж. – она постоянно плачет, тоже не веря в случившееся. – Я не знаю, что делать с Сашей. Он постоянно молчит и вообще не слышит ничего. Он даже не ест.
– Нужно оставить его в покое. Ему сейчас очень больно и тебе нужно успокоиться.
– Я знаю. – она говорила уже навзрыд. – Но я не знаю, как это сделать. Кирюша задаёт вопросы, но я не знаю, что ему отвечать.
– Придётся врать.
– Но, как врать? Я буду давать ему надежду. А если её нет?
– Не говори так. Я не верю. Я чувствую.
– А если,.......а если ты обманываешь себя? Ты не можешь принять это и обманываешь себя же.
– Нет, я чувствую. Это не может быть просто так. Не может.
– Я не буду убеждать тебя в обратном. Надежда наше всё.
– Постарайся успокоиться.
– Я не могу. – всхлипывала она
– Тише.......тише. – сказал я убаюкивающе. – Подумай о детях. Они нуждаются в тебе. И вам нужно вернуться в Россию.
– Я не поеду пока всё не прояснится.
– Ладно. Оставим пока эту тему.
– Позвони мне.
– Хорошо. – я остановился и услышал крик на месте пепелища, а потом увидел бегущего Егора. – Насть, я позже наберу. Целую.
– Целую. Пока.
Я выскочил из машины и побежал к месту суеты.
– Что случилось? – крикнул я Егору
– Ещё тела нашли.
Егор подскочил раньше меня и, когда я увидел три тела почти рядом лежащие и как угли, мне стало дурно. Не от их вида, а от предположения, что я всё же ошибаюсь. Их начали грузить на носилки и, когда подняли последнее, я увидел серёжку. Подняв её, мне даже рассматривать не пришлось. Она Сонина и только одна. Я осмотрел быстро место, но второй так и не увидел.
