«Я хочу улыбаться,
Чтобы не разминуться…»
«Кошка», Веня Д'ркин
Едва различимые звуки растревожили ночную тишину. Атмосфера на площади неуловимо изменилась, наполнившись тревогой и отчаянием. Воздух сжался, помертвел. Дышать стало почти невозможно.
Наконец-то!
Они!
Хищно оскалившись, я слегка переменил положение тела, чуть наклонившись вперед. Четыре часа ожидания. Не так плохо, всё могло затянуться на несколько суток. Точнее, напряженных ночей. Прибыли ровно в три часа ночи. И как не верить после этого в магию точных ритмов?
Фигуры выступали из темноты, приобретая пока ещё нечёткие очертания. Всего трое. Я думал, их будет по крайней мере десять. Время настало. Покинув своё укрытие в нише стоящего на площади пьедестала памятника Возвышающемуся, я шагнул вперёд, не обращая внимания на бешено застучавшее сердце.
– Приветствую, Всадники! – низко, но не без гордости я склонил голову и снова поднял, жадно разглядывая прибывших.
Троица остановилась, приняв нарочито расслабленные позы, но Всадники не спешили отвечать на почтительное приветствие. Меня не могла обмануть это мнимая несобранность. Сила и мощь угадывались в обликах пришедших: каждая клеточка тела таила угрозу. Я не сомневался, что небрежного движения пальца любого из Всадников будет достаточно, чтобы от меня осталось мокрое пятно. Но я прекрасно знал, кого ожидаю. И поставил на кон всё, что имел, включая собственную жизнь.
Никаких коней у троицы не было, я назвал их Всадниками, ибо именно так именовали их городские легенды. Но все эти передаваемые из уст в уста предания не намечали даже поверхностные контуры природы незнакомцев. Молва утверждала, что хоть раз повстречавшие Всадников навеки канули в Молчащее Незыблемое. Мы встретим их не раньше, чем сами скроемся за туманным горизонтом. Но если это так, откуда взялись эти слухи?
Молчание затягивалось. Долго пялиться на Всадников было и опасно, и непочтительно. Тем более я понимал, для представших предо мною темнота не помеха. Они видели меня насквозь. Я снова смиренно опустил голову, продолжая наблюдение сквозь опущенные ресницы.
Незнакомцы действительно поражали воображение.
Самый представительных из троих, широкоплечий Всадник, с изувеченным шрамами лицом, высился небольшой глыбой почти вровень с памятником Возвышающемуся. Я не мог оторвать взгляд от его истерзанного лица. Одна из бровей Всадника рассечена посередине, от славного удара остался большой уродливый шрам. Рубцы поменьше составляли причудливый рисунок, который завораживал и манил, одновременно ужасая. Моя буйная фантазия моментально подсунула мне несколько картинок, которые могли бы объяснить происхождение страшных шрамов.
Разгорячённые огненной водой, дико хохочущие, бессердечные тюремщики, вволю глумящиеся над поверженным Всадником в темнице. Привязанный к кресту обнажённый великан, лицо и тело которого немилосердно терзают налетевшие хищные птицы. Пообещавшая необыкновенное наслаждение коварная любовница, вместо этого сковавшая мужчину и рисующая ножом на лице Всадника рисунок своих обид. Я моргнул, и наваждение пропало. Осторожно продолжил рассматривать великана. Его широкие брови нависали над пронзительно карими, почти чёрными глазами. Сама ночь, густая и дерзкая, тонула в их глубине. Казалось, что темнота на площади потихонечку втягивается в мрачную пустоту его зрачков, а когда они затянут в себя весь мрак, наконец-то настанет рассвет. Тонкие губы плотно сжаты в одну неукоснительно прямую линию.
