Они никогда не ссорились. Мелкие размолвки, легкие капризы, редкие раздражения – не в счет. «Миру – мир», – шутил Анатолий, – «а у нас вечное перемирие»… С тем и дожили до своего уютного маленького юбилея.
Сегодня пришлось встать пораньше. Он и прежде не залеживался в постели, но нынче хоть и праздничек, а день обещал быть крутым. Успеть бы…
Анатолий любил кормить жену в постели. Потому не числил себя в сонях. Ему нравилось, как Тоня делала большие глаза, каждый раз восхищенно ахала и с восторгом поедала подношения.
Казалось бы чего особенного? Обычные, к примеру, бутерброды. Но Толя всегда старался чего-нибудь придумать. Не просто хлеб с маслом, а сверху колбаса… Не-ет, так всякий может. А если взять крутое яйцо, порезать его на тонкие ломтики, чтобы желтые кружочки играли в ослепительном обрамлении белка, положить на хлеб и капнуть чуть майонеза? Или вместо яйца – помидор? Чтоб светился, как рубиновый глаз Будды… Ах, да что угодно, на что фантазии хватит, но зеленью украсить обязательно.
Правда, это по быстрому… А если не торопиться и затратить лишних пять минут? Взболтать яйцо, добавить в него чуть-чуть томатной пасты. Затем, полукольцами нарезать лучок, натереть сыр и все это смешать с приготовленной смесью. На горячую сковородку положить ломтики батона и пока они жарятся, верхнюю сторону намазать вот этим непонятным чудом. Когда сторона ломтика стала хрустящей, как шорох осенних листьев, легким жестом перевернуть его и дать массе схватиться. Бутерброд приобретает вид волшебной лодочки, которую можно по морю пустить, но лучше в рот затолкать.
Все это, мурлыча себе под нос, разложить на тарелке и внести к супруге, с дымящимся на подносе кофе, при этом отчаянно выдувая губами какой-нибудь дурацкий марш. Мол де, графиня, уже рассвет и кушать подано…
Антонина сладко потянется, посетует, что зубы еще не чищены, но поднос возьмет, на коленки поставит и начнет незамедлительно уплетать, с нежностью взирая на благоверного.
Но сегодня Анатолий завтрак ей не готовил. Мало дел невпроворот, так еще во второй комнате спал их друг Женька. Он жил, хоть и не далеко, рядом, но в другом областном центре, потому приехал заранее, как на их юбилей, так и по придуманным делам. А главное, вкусно поесть. Уж что-что, а в еде Женька толк знал.
Если откровенно, то Женькой его осмеливались называть только близкие друзья, вроде Антонины и Толи. Евгений Ольгердович был под метр девяносто ростом и столько же, как утверждал Анатолий, в талии. Если это брюхо можно назвать талией. Необыкновенное отчество Женьке досталось не от отца, а от деда, поскольку тот нарек сим древним именем своего отпрыска. И Ольгердыч, так его кликал Толя, на полном серьёзе утверждал, что не зря носит такое отчество, поскольку род свой ведет чуть ли не от Рюриков, Синеусов и прочих варягов, пожаловавших во время оно на Русь. Хвастал, что кроме фамильных драгоценностей, в их семье хранятся древние родовые рецепты. По одному из них он приготовил блюдо и угостил им друзей. Но как!..
Евгений Ольгердович работал в соседнем городе собственным корреспондентом одного из центральных телевизионных каналов и являлся коллегой Антонины, которая тоже была собкором того же канала, но у себя. Как-то друзья созвонились и прибыли к Женьке, как договаривались, к вечеру…
У Евгения Ольгердовича был собственный дом с большим участком, на котором, кроме восьми сосен, двух дубков и одичавшей пятиметровой груши, не росло ничего. Зато наличествовало бесконечное количество гамаков и лежаков – мужчина любил полежать…
Во дворе горели костры. В сумерках одиннадцать деревьев казались непролазными дебрями. Откуда-то доносился Вагнер, со своими жуткими трубами. Приятели расположились у центрального, почти прогоревшего костра, и Женька притащил загадочный поднос и какое-то железное сооружение.
