(с конца) Глубину – с высоты полёта, но не высоту – с глубины – увидеть можно..
А лёгкий флёр незаконченности в жизни.. Во всех делах неэлегантно и немило..
Но незаконченности «лёгких флёр» сей – везде, и в боли.. на душе складки
Усталости, на опущенных руках и сложенных браслеты – в виде цепей, инкрустирован
Беспомощностиью.. или страхом? – из заменителя счастья
Ошейник неволи.. или безволия? И на на избавление корсете
Надежды (надо -запрети?..) шнуровка жалости душу лишь удушает
…Но цепочки бедствий и недостижимостей с черепом смерти
Тяжёлые сапоги уныния желанием преображения украшают…
Но… нога на ногу на шкуре медвежьей в сеточке и стёганом халате в кожаном кресле
Как элитный виски прихлёбывая размеренно из стакана хрустальной души терпение,
Слугой щедрым изрезанным бритвой Оккама поднесённое обрядно на златом подносе
Высокопарно бросая в камин вызов как жребий понта мимо, под окном всезабвение
Ждёт в чёрных маках, по английски фонтаны холодной набивая рукой в перчатке
На деда машинке для боли иглы патефона романсев в аромате старины; в портсигаре
Терпких чувств и пьяных тоска зелёная душит духами; по душе магистрали из стали
Полосу пронесёт, как абриолет, и крышу снесёт пустой кабинет -как Лолита страсти —
Невинноокой, от бурь закрывая -ажурным зонтом, ложь сна будто обречённости на
Безысходность трагическая катастрофа… А вроде чудес света нечто, морей, городов…
Но как башня в Пизе двинутое, напоминают на потолке тени – вновь – на подобии
Призраков в танце любви слитых иллюзирует что-то рисунок на занавеске… в тиши…
Тщета это отдрожжавших надежой холодом пальцев на пишущей машине… вроде бы
Что-то вот-вот… но маятная тоска изнывательная… самая садистка… в храмине любви,
В саквояже мыслей с запахом духов, в портсигаре терпких чувств, на картине живой
Неудовлетворённости – без-дна кружка чистого голода… По тому, что непоправимо…
Тоска! и по тому, что недостижимо, но нужно, и по невозвратимому, и пучина чужой
Прошлого воронкою… Тоска навеки и вечная! по идеалам или покою, и по любимым…
Потому, что невыносима тщета смешная – пустая – все тленные дела суетного мира —
Растрата в одинокой темноте суетливой бездны безысходности… изобилие красивой
Земли..? разглагольствования о нём не сравнимы с ухищрениями жизни садистки..
Но..какое счастье -Тщета Тоски – Тоской Тщеты в итоге если окажется – мнимой.. И
За поместьем непослушания убранства беззакония при дворце беспредела..печальный
Как икон очи, и слабый как дух, сирот звёзд убогий сирый свет -как из стигматов миром
Струится, смычком целуемой, как жилы бритвой, скрипки визгом, на траур погребальный
Скорби безутешной средь утрат ран истекающих, как цветы -насилию мира раскрытых
Над собой… в небо бы, но черны крыла…
И..самоуверенно судьёй третейским, вальяжно походкой притворства королевской
В цилиндре и фраке самообмана, на трость надежды украшенной пастью нетерпения
Львиной по господски опираясь, с на рвущейся цепи привязанности часами совместной
Любви тлеющей в зубах лжи колоритной как с сигарой -на горло! -наступает забвение…
И между двух огней сторонами ребром лёгшей шоколадной медали -бытие тает…
Откуда ждёшь меньше всего, с той стороны -откуда меньше всего представляешь..?
А кто -готов? И сделку не заключишь -назад себя не обменяешь… Пора собираться
В мир иной, но неизвестно в чём..каяться. Геройство, или эгоизм-«умру, но не сдамся»?
Раздразнения недоставшимся соблазном… усиливает… Что и чудятся порочными..-
Столь прекрасные очи ночи – но в слезах дождя – печальные… её тьма – ослепляет
Красотой, но.. её, ночи, – как части природы, но не бедственная тьма – что очи
