А потом я полетела вниз.
Перед глазами замелькали не кадры прожитой жизни, а застекленные балконы нашей многоэтажки. Смотреть на них в последние секунды жизни было тошно.
И я закрыла глаза.
Подумалось, что нормальный человек в подобной ситуации кричал бы. Но я леди, а леди не паникуют. Они принимают объективную реальность со смирением и внутренним достоинством. И потому я сделала единственное, что могла: сложила руки на груди и мысленно попросила у бабушки прощения.
Так и падала.
И падала.
И падала… в какой-то момент мне показалось, что падение мое слишком уж затянулось. Конечно, семнадцатый этаж – это не пятый, но не настолько же. Или дело в субъективности восприятия?
…и жизнь все равно перед глазами не мелькает.
Нет, если постараться, то многое вспомнится.
Вот я в розовом воздушном платьице, в белых гольфах и белых туфельках с пряжками-бабочками стою у подъезда. Вот Васька, местный наш хулиган, не иначе как очарованный подобною красотой, швыряет в меня дохлую ворону. Вот я с воем и слезами кидаюсь за ним, а Васька убегает и хохочет. Вот бабушка моя укоризненно качает головой: леди не пристало подобное поведение.
Леди переносят тяготы со смирением.
И да, с внутренним достоинством.
И нет, они не должны кидаться камнями, даже если обижены до глубины своей распрекрасной души. Леди подумают и найдут способ донести до обидчика всю бездну своего разочарования, а заодно сделать его немного лучше.
…вот Васька с благоговейным ужасом, не иначе, разглядывает свой новенький велосипед, оклеенный розовыми цветочками. Цветы я вырезала весь вечер, извела бабушкино платье из искусственного шелка. А уж о том, чего мне стоило подобраться к велосипеду…
Почему вдруг вспомнилось именно это?
Не похороны родителей.
Не наш с бабушкой переезд. Не мой выпускной в школе. Не университет… не знакомство с Владиславом, который с первой минуты очаровал меня… не бабушкина смерть, не свадьба наша, которую я порывалась отложить, но Влад проявил настойчивость.
Мертвое мертвым.
И теперь вот я сама мертва. Или в процессе, и все-таки, субъективно там или нет, но процесс этот несколько затянулся.
…а ведь день сегодняшний так хорошо начинался. Солнечное утро, впервые за несколько недель, и солнечное же настроение. Даже привычное ворчание Влада – в последние дни он был всем недоволен – не раздражало.
Утренний кофе.
Я живо ощутила его аромат и поморщилась, вот не хватало мне предсмертных галлюцинаций. Нет, кофе был определенно хорош. А Влад…
– Встретимся вечером, дорогая, – холодные губы скользнули по щеке.
Интересно, знал ли он, что не вернется?
Нет, пожалуй, вопрос следовало сформулировать иначе. Собирался ли он возвращаться, или где-то, в какой-нибудь маленькой гостинице, из тех, которыми он в обычной жизни брезговал, Влада ждал скромный чемоданчик со всем необходимым.
С парой-тройкой паспортов.
Белыми сорочками – он предпочитал батистовые, с небольшим содержанием шелка. Несессером, подаренным мною на первую годовщину. Бельем. Что еще положено брать с собой, убегая от прошлой жизни?
А все-таки… может, я уже упала? Лежу себе на асфальте – зрелище совершенно неэстетичное, будь моя воля, я бы выбрала иной способ самоубийства. Впрочем, ни о каком самоубийстве речи не идет, хотя не сомневаюсь, что дело будет представлено именно так.
…да, день был хорош.
Мелкие бытовые хлопоты.
Косметолог. И парикмахер. Мне хотелось сделать Владу сюрприз, но следует признать, у него получилось лучше…
В дверь позвонили в четверть восьмого.
Признаться, я уже начинала волноваться. Влад никогда не опаздывал к ужину. И не забывал о датах. А сегодня было пять лет со дня нашей свадьбы. Юбилей, достойный накрахмаленной скатерти, фамильного серебра и английского фарфора, которым Влад особо гордился, хотя не сказать чтобы фарфор этот был вовсе эксклюзивен.
