Ледовое побоище. Разгром псов-рыцарей

– Зачем этот Бедослав таскается сюда чуть ли не каждый день? – Иван Мелентьевич пристально посмотрел на сестру. – Как ни приду к тебе домой, так непременно с этим мужичиной сталкиваюсь! Не дело это, Василиса. Ты женщина замужняя, незачем давать повод для слухов и кривотолков.

Сидевшая на стуле Василиса, сматывающая в клубок длинную шерстяную нить, взглянула на брата с еле заметной усмешкой.

– Я – женщина замужняя, токмо мужа своего уже четвертый месяц не вижу. Укатил Терентий в Псков и как в воду канул! Нету от него ни слуху ни духу.

– Супруг твой по купеческим делам в Псков уехал, сестра, – назидательным тоном проговорил Иван Мелентьевич, неспешно прохаживаясь по просторной горнице. – Купец он видный, дела ведет на широкую ногу, сама знаешь. Где большой прибылью пахнет, там нужен глаз да глаз. Потому-то Терентий и подзадержался во Пскове.

– Ежели хозяина в доме нет, значит, хозяйка должна за домом следить, – в тон брату промолвила Василиса. – У меня воротная калитка обветшала и теремное крыльцо прохудилось. Вот я и наняла Бедослава, ибо плотник он умелый и за работу свою плату большую не просит.

– Вижу, калитка у тебя ныне новая, сестра, и на крыльце все ступеньки дубовым тесом отделаны, – сказал Иван Мелентьевич, задержавшись у окна, выходившего на теремной двор. – Дело свое Бедослав знает, ничего не скажешь. Вот токмо работа его в тереме твоем, по-моему, шибко затянулась, Василиса. Начал Бедослав с калитки воротной, потом крыльцо починил, теперь же лестничные перила в тереме меняет.

– Перила на лестнице, ведущей на второй ярус, расшатались совсем, поэтому я велела Бедославу и ими заняться, – пожала плечами Василиса. – Что тут такого?

– Мнится мне, сестра, что не за денежным прибытком гонится Бедослав. Глаз он на тебя положил. – Иван Мелентьевич отошел от окна и сел на скамью напротив Василисы. – А тебе, глупой, и невдомек!

– Отчего же невдомек, все я вижу и понимаю! – рассердилась Василиса, швырнув скатанный клубок в корзину. – Может, мне приятно сознавать, что я нравлюсь Бедославу. Он хоть и не знатного роду-племени, зато молодец собою видный! Покрасивее супруга моего да и ростом его повыше.

– Так я и думал! – Иван Мелентьевич с досадой хлопнул себя ладонью по колену. – Снюхалась моя сестрица с мужичиной сиволапым! Вот беда-то! Тебя бы розгами за это отхлестать, Василиса.

– Муж приедет из Пскова, отхлестает, – спокойно промолвила Василиса, глядя брату в глаза. – То не твоя забота, Ваньша.

– Эх, бесстыжая! – Иван Мелентьевич резко вскочил со скамьи с перекосившимся лицом. – Исповадил тебя наш батюшка, все лелеял тебя да холил! Жаль, помер он до времени, а то поглядел бы сейчас на свою любимицу, которая столько воли себе взяла, что честь мужа ни во что не ставит!

– Батюшка не выдал бы меня замуж за Терентия, – огрызнулась Василиса. – Это через твои происки, брат, я стала его женой! По твоей милости делю ложе с нелюбимым супругом! Ступай отсель, Иван. Не тебе меня укорять и стыдить, ибо у тебя тоже рыльце в пуху. Думаешь, я не ведаю, от кого родила сына соседка моя Лукерья.

– Лукерья соврет недорого возьмет! – недовольно обронил Иван Мелентьевич, чуть смутившись.

Он тут же засобирался домой, схватил со стола шапку, набросил на плечи плащ, пробурчал прощальные слова и скрылся за дверью.

Василиса слышала, как сапоги брата протопали через соседнюю светлицу и неотапливаемые сени, стукнула входная дверь в терем, и все стихло. Подойдя к окну, Василиса смотрела, как ее брат шагает через озаренный солнцем двор к воротной калитке из свежеструганых березовых досок. От быстрого шага полы его бордового суконного плаща развевались, словно крылья птицы.