Глубокой весенней ночью тепло собирается в мириады белых звезд, и, словно вспышка, рассыпается на черном бархатном полотне бескрайнего неба. Это знамение незапятнанной, искренней любви, необузданной страсти и чего-то запретного… манящего…совершенного…высокого…
Огромная белая луна беспристрастно освещала свои владения, заставляя своих подданных-маленьких светлячков озарять серебром самые потаенные уголки природы. Ближе к полуночи по небу стал проплывать редкий дым облаков, который время от времени затмевал могущественный свет луны, погружая луг и лес во тьму, придавая большей таинственности природе.
В глубоком сумраке, на земле, виднелись два силуэта. На влажной от росы траве, лежали обнаженные тела молодой девушки и взрослого мужчины. Ветер тщетно пытался охладить охваченные страстным пылом их разгоряченные тела. Глупо было ветру тушить их любовь, которая не потухла даже под страхом запрета и смерти. Такая любовь случалась лишь только раз в сотни лет. Любовь, после которой больше не сможешь полюбить никого… Сила этой любви способна в буквальном смысле сломить горы и осушить океаны, но, наверное, эта метафора тут неуместна, ведь истинная любовь способна не на разрушения, а на созидание и рождение. Только такая любовь может давать могущественные силы для борьбы со злом и преодоления препятствий.
Они лежали на влажной от ночной росы траве, которая стала для них ложем любви. Страсть поглотила их полностью и забрала в свой плен их сердца и разум, взамен подарив крылья, на которых они вознеслись в бескрайнее небо наслаждений. Закинув руки за голову, мужчина устремил свой тяжелый взгляд в ночное небо. Девушка поднялась на локте, и, поцеловав любимого в лоб, тихо, но как всегда, уверенно, произнесла:
– Знаешь, мой милый Кьяртхелл, мне уже порядком поднадоело скрываться ото всех: от моего отца, друзей, и от других людей. Я даже не могу сказать о нашей любви единственному близкому и родному мне человеку – моей матери. Я серьезно предлагаю закрепить нашу любовь – тогда мы станем одним целым, и никто, слышишь, никто не будет нам препятствовать!
Мужчина вздохнул, и на мгновение закатил свои синие, как небо, и глубокие, как океан, глаза, а потом томно произнёс:
– Селена, любимая, пойми, что у нас есть несколько препятствий – я гораздо старше тебя, а также – люди не поймут, как это смертная женщина, может быть вместе с Богом некромагии, да и Высшие силы не позволят мне этого. Мне искренне жаль. Но я тебе об этом ранее говорил.
– Мне без разницы на все запреты, ведь я люблю тебя, и это ничто не изменит! – в голосе девушки звучали нотки, предвещающие скорое появление слёз. У неё уже не оставалось сил скрывать свою боль.
– Не в этом дело, сама пойми, мне, как и остальным другим Богам, запрещено даже просто связываться с простыми смертными, не говоря уж о большем. Мною движет сила чувств к тебе, но также и здравый смысл – я не хочу тебя подвергать опасностям, я хочу, чтобы ты держалась в стороне от всего этого. Ты даже не представляешь, настолько это может быть чревато, особенно для меня и моей власти.
– Ну, так пошли всех к Дьяволу! Давай будем вместе!
– Мы и так вместе… – проведя тонкими пальцами по её почти детской руке, с толикой грусти, произнёс он.
– Неужели, для тебя все эти Магические штучки важнее, чем я?
Мужчина тяжело вздохнул – Селена явно перебарщивала со словами. Каждая их нечастая встреча на протяжении всех четырёх лет заканчивалась именно этим разговором. Неужели, все смертные такие глупые, или одному ему за несколько сотен лет жизни встретилась такая «одаренная»? Это был риторический вопрос, о котором он старался не думать, но эти мысли сами посещали его, и без того забитую проблемами и мыслями, голову. Но он знал лишь одно – он ее любит… Не характерные для него эмоции, эта вся любовь, но и поделать с собой он ничего не мог. Даже пытался забыть, но только, как закрывал глаза – он видел ее. А даже Магия была несильна в этом – лекарства от любви не было, и он это прекрасно знал.