Лекарство от одиночества

– Приехали, Андрей! – водитель заглушил двигатель, зевнул, а затем толкнул в бок врача, придремавшего рядом, на соседнем сиденье. Исполнив свою часть работы, он сложил на рулевом колесе руки, одновременно откидываясь назад в кресле. «Может быть, удастся покемарить хотя бы полчаса, пока он там работает на вызове» – сверкнула робко в его мыслях надежда. Врач же встрепенувшись, ошалело огляделся по сторонам, не совсем понимая, где он. Наконец его взгляд упал на планшет, на его коленях. «Точно, вызов!» – вспомнил он. – «Улица Солнечная, дом 12, квартира 15. Блин, пятый этаж!» Мозг его вяло заработал, однако привычно всё быстрее и быстрее набирая обороты. Молодой доктор, кряхтя словно старик, вылез из автомобиля, привычно потирая больную спину и подхватывая жёлтый чемоданчик и аппарат ЭКГ. В домофоне бодрый голос старушки, которой якобы стало плохо сейчас ночью, поинтересовался – «Кто там?». «Скорую вызывали?» – устало осведомился Андрей. «Конечно, конечно!» – весело залепетала старушка. А ведь была надежда, что, не дождавшись скорой, приехавшей к ней с опозданием из-за завала вызовов, бабушка уснёт, пропустив еженощный ритуал замера давления и приёма дежурной таблетки от скорой. «Не срослось!» – мрачно подумал доктор, входя в подъезд, пропахший кошками. Подъём на пятый этаж уподобился для него шествию на Голгофу.

Настроение испортилось окончательно, когда на вопрос «Что беспокоит?» бодрая старушка, уютно устроившаяся на диванчике, кокетливо пожав сухонькими плечиками, ответила:

– Да, ничего такого, сынок! Шумит в голове, да суставы болят… Так они, окаянные, постоянно болят!

Усталость в душе сменилась на раздражение нормального человека, которого потревожили не по делу. Чувствуя, как наливается праведным гневом, как презрев все этические принципы, он готов разразиться гневным монологом, Андрей неимоверным усилием сдержал первые, резкие слова. Раздражение не найдя выхода медленно, но верно перерастало в злость. Запасы гуманизма и человеколюбия стремительно испарялись. Чувствуя, что ненавидит эту бодрую старушенцию, вызвавшую скорую в три часа ночи, доктор собирался, было, без проволочек записать паспортные данные, да измерив давление, поскорее свалить с вызова, как старушка зачастила:

– Вы извините меня! Я живу одна, муж помер в прошлом году, дети давно разъехались. Бессонница мучает, спасу нет! А тут я испекла пирог. Вкуснющий! С клубникой! Думаю, дай вызову скорую. Знаю, что вы бедненькие и днем, и ночью работаете без продыху! Нас спасаете, и некогда вам ни присесть, ни поесть! Вот, думаю, кто бы ко мне не приехал напою его чаем, накормлю пирогом. Пусть хотя бы полчаса у меня отдохнёт.

Доктор сначала опешил, а затем просто задохнулся от гнева. Такого в его практике еще не было! «Дроперидол с фуросемидом!» – немедленно определился его разум с местью злосчастной старухе. Но всмотревшись в невинные, немного озорные глаза бабушки и сложившийся язвительный монолог-отповедь в его голове рухнул, словно карточный домик. Ну, что ты будешь делать с такой старушкой? Лет ей далеко за восемьдесят, она со своей бесхитростной наивностью хуже всякого ребенка. Бабушка уверена, что делает хорошее дело, и переубедить её в обратном невозможно. Андрей плюнул в сердцах. Мысли в его голове после сдержанной волевым усилием эмоциональной вспышки вновь заворочались с трудом, словно какие-то неподъёмные валуны. «Наплевать ей на то, что сейчас три часа ночи, что я бы с удовольствием променял пирог на часок-другой сна на подстанции. …С чем там пирог у неё? С клубникой?» И тут совсем некстати вспомнилось, что за его плечами сегодня подряд восемь вызовов, что с шести часов вечера он как уехал с подстанции так на нее и не возвращался, что наскоро съеденный обед давно уже переварился, что он устал как загнанная лошадь»