Эрик Росс
Тишина. Ни одной души вокруг.
Особенно эта темнота меня пугает до
чертиков.
Делаю шаг, затаив дыхание, ибо не на
шутку меня наводит мысль на то, что в любую секунду могу упасть в
небытие. Не знаю, что со мной и как я тут оказался, но все это одна
настоящая катастрофа, породившая живую душу из темноты.
Руками стараюсь найти поручень,
чтобы лишний раз цепляться как за спасательный круг, который сможет
вывести меня из этой замкнутости. Бреду вперед. Как что-то можно
различить в этом месте? Я даже собственных рук-то найти взглядом не
могу.
Шаг.
Еще один шаг.
Звуки шагов отражаются от стен. Мрак
заставляет меня съежиться и засопеть от нехватки воздуха, будто из
комнаты высасывают потоки воздуха. Не может быть такого. Это похоже
на чистейший бред. Такое знакомое дежа вю, заставляющее ударить
невидимой кувалдой по моим костям, от чего тут же ноги
подкосились.
― Нет! ― спотыкаюсь, ударяю кулаком
об пол и пытаюсь встать, но бессчетно. Я потерял контроль над своим
телом, только разум со мной. Здесь и сейчас. ― Что за черт?!
Ногой ощутил позади себя чье-то
присутствие. Аккуратно носком стал водить по полу, делая немыслимые
круги, и тут же носок уперся, я это почувствовал через ботинок, в
мягкое и безжизненное тело. Мои глаза расширились.
― Кто здесь? ― спросил, поворачивая
голову по направлению темноты, откуда веяло аурой незнакомого
человека. Мои слова поглотились этой тишиной, что мне казалось,
будто я разговариваю с самим собой и меня никто не слышит.
В следующий миг меня ослепило.
Закрыл рукой глаза, терпя жжение, что отразилось пыткой. Постепенно
боль, похожая на ту, когда вырывают из твоей груди сердце,
опускало, и я мог проглядеть сквозь пелену слез белые стены,
испачканные кровью.
Что это?!
Дернулся, сфокусировав внимание на
человеке, лежавшего поперек комнаты в самом углу. Отполз как можно
дальше, задыхаясь от вдыхаемого запаха крови, меня всего затрясло,
как маленького мальчишку, когда тот от страха и беспомощности был
вынужден выживать в этой блеклой комнате и вторить себе «Это лишь
сон». Почему же я не смог ощутить этот тошнотворный привкус
раньше?
Сжался и в то же время прищурился.
Передо мной, в три шага, лежала женщина, из ее головы маленькими
ручейками стекала алая жидкость, образуя лужу. Хоть все тело мое
отторгало любые попытки осмотреть всю эту спесь, но любопытство и
некое наваждение брало надо мной вверх, затягивая в пучину
необузданности. Я немного отклонился, так, чтобы мне было видно ее
лицо, и обомлел. Кровь в моем теле больше не циркулировала. Я
замер, как чертовая льдина, не мигая, глядя на человека, которого
когда-то считал самым родным, чистым, сияющим ангелом среди падших
смертников. Она умела дарить людям недостающие попытки излечить
себя и позволить другим дополнить жизнь феерическими красками
нашего мира. Та, что успокаивала меня, гладя по головке и читая на
ночь сказки. Та, что верила в меня, даже когда хотелось опустить
руки. Та, чья жизнь оборвалась у меня на глазах и своим уходом
побудила возникновение нового «я».
Моя мама…
― Мама! ― громко проговорил
и подорвался с места, подбегая к ней. Она не двигалась, точно
закованная сетями, лежала передо мной вся бледная, истерзанная,
побитая судьбой. Сердце сжалось от вида открытой раны на голове. Из
груди поднялся осипший рык, который в скором времени так уныло,
иронически злобно со смесью дикости вырывался наружу.
― Нет! ― проговорил чуть громче, тем
временем стараясь прощупать пульс на сонной артерии или на
запястье. ― Мама, прошу, живи! Не смей меня покидать! Я не хочу
оставаться с этим чудовищем, породить которого смог сам дьявол. Ты
не можешь так просто уйти. Не можешь!
