Моей матери – сильной духом – с благодарностью
и любовью
"…В годы Великой Отечественной войны в Красной армии воевало от 800 тысяч до одного миллиона женщин. Но если после победы мужчины гордо носили статус героя, то некоторые представители прекрасного пола предпочитали скрывать этот факт своей биографии.
Ярлык «военно-полевая жена» приклеивался ко многим без разбора, даже несмотря на подвиги и военные заслуги. Победа не стала достаточным поводом для того, чтобы дать женщинам, делившим военные тяготы наравне с мужчинами, хотя бы в мирное время быть счастливыми.
Учитывая тот факт, что добровольцами идти на фронт рвались , в том числе, молодые, здоровые, незамужние и бездетные девушки, на фронте им было гарантировано повышенное внимание. По окончании военных действий законные жены устраивали таким «фронтовичкам» теплый прием, вешая на них ярлыки «военно-полевая жена». Доходило и до того, что матери прогоняли дочерей, вернувшихся с войны, под предлогом того, что после такого «позора» никто не возьмет ее сестер замуж.
В 1947 году «брошенные жены» написали письмо в Верховный Совет СССР с требованием защитить их права, как тех, кто на протяжении многих лет находился в официальном браке с высшими военными чинами, но впоследствии был брошен на произвол судьбы. Реакции на него не последовало…"
Введение.
"…Карельский фронт имел самую большую протяжённость среди всех советских фронтов Великой Отечественной войны – до 1600 км в 1943 году. Только на нем для подвоза грузов использовались такие виды транспорта, как оленьи и собачьи упряжки. Звания Героя Советского Союза за боевые подвиги на Карельском фронте были удостоены 140 воинов. На Параде Победы его сводный полк шёл первым…"
…Чёрный автомобиль, разрезав звенящую тишину утра, подъехал к маленькому, деревянному домику на окраине города. Над кронами цветущих яблонь уже вставало солнце. Однако в домике еще беспробудно спали. Шёлковые, голубые занавески были задернуты. Машина остановилась. Открылась дверь, из автомобиля вышел офицер: высокий мужчина лет 45, с орлиным, цепким взглядом. Вслед за ним из машины появились ещё двое, в кожаных куртках, в таких же, синих фуражках. Гремя тяжёлыми сапогами, они взлетели на крыльцо и заколотили кулаками в тяжёлую, деревянную дверь. Утерев лицо рукой, офицер взглянул в окно и поправил фуражку. Раздались шаги, зазвенела цепочка и дверь со скрипом открылась.
На пороге возник невысокий, лысый мужчина в белой майке и широких, семейных трусах.
– Кто там барабанит с утра, спать не даёт, выходной же у меня! – сипло проворчал он, возясь с цепочкой, и, подняв голову, удивленно замер. – Ааа…
– Варвара Семёновна Пашутина здесь проживает? – Коснувшись козырька фуражки, спросил офицер и, отодвинув мужчину, вошёл в дом.
– Да, но только она спит ещё! – Крикнул ему вслед мужчина, пропуская других сотрудников МГБ -А в чем дело, товарищи?
– Сейчас разберёмся.
Мужчина, гремя сапогами по деревянному полу, одернул занавеску и вошёл в дальнюю комнату, где уже проснувшись, сидела на кровати худая девушка лет 20, в белом, ночном платье. При виде офицера она вскочила на ноги и вытянулась по струнке.
– Здравия желаю. – Удовлетворенно кивнул мужчина, остановившись перед ней и глядя в глаза. – Майор Дорогин. Звание?
– Войну закончила младшим сержантом.– Хрипло ответила та, откашлявшись. – Извините, что в таком виде, товарищ майор. – Ничего, и не такое видели. – Взгляд офицера упал на аккуратно уложенный на столе китель, увешанный орденами.
– Полных лет? – Двадцать четыре.
– Угу. – Мужчина взял стул и, оседлав его, сел. Девушка продолжила стоять, переминаясь на босых ногах. – Карельский фронт, если я не ошибаюсь?
