Книга 1. Прорехи в завесе повседневности. Пролог
2000 год
– …малолетние дети. Они стали последними жертвами жестокого убийцы…
– Выключите радио, – просит Настя соседку по палате.
Та назло ей выкручивает громкость карманного приемника до максимума.
– Ну, хоть переключите куда! – восклицает Настя и чувствует, что готова расплакаться.
– Напоминаем, кровожадным маньяком оказался подающий надежды студент-медик, санитар местной больницы. Давайте послушаем, что говорят его знакомые…
Настя рыдает.
Бойкая старушка с соседней койки неожиданно встает, подходит к вредной тетке с радио и выключает приемник. Оторопев, та в странной позе замирает, словно сломалась. Она, кажется, не может решить, возмутиться или промолчать.
– Ты тут не одна, а с людьми, – говорит старушка. – Ты ж у нас ходячая? Вот ходи и гуляй.
Тетка фыркает и, накинув халат, вальяжно выходит из палаты.
– Спасибо, – шепчет Настя, вытирая слезы.
– Ну, поплачь-поплачь, – говорит старушка. – Легче будет.
«Не будет, – думает Настя. – Никогда уже не будет.»
***
– Никольская, к тебе посетитель! – выкрикивает медсестра и исчезает за дверью.
Настя, кряхтя, усаживается на кровати.
– Ну как ты? – в палату входит Аня. Усталая, волосы кое-как собраны на затылке, лицо осунулось.
Хорошо, что соседок нет, думает Настя, при них об этом нельзя.
– Ты же никому не говорила? Никто не знает?
– Успокойся, – Аня оглядывается на дверь. – Тебе нельзя волноваться.
– Не смеши меня, – качает головой Настя.
– Все в порядке, поверь, никто не знает, что ты была с ним.
«Была с ним там или вообще?» – крутится на языке у Насти, но она не рискует спрашивать вслух.
Аня отвечает на незаданный вопрос:
– К тебе не придут, не будут ничего спрашивать. Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Вообще ничего. И главное, ты не причем. Хотя это мы и так знаем, – Аня вздыхает.
«Ничего ты не знаешь.»
Может, ей тоже нужно было уйти. За ним. С ним вместе.
– Это все я виновата! – заходится в слезах Настя.
Аня гладит ее по голове:
– Ты не причем. Ты не знала.
Нет-нет, теперь она должна жить ради нее. Обязана.
Настя гладит живот, а слезы все льются и льются.
– Придумала уже, как ее назовешь?
– Не знаю… – Настя размышляет.
Будто это важно.
– Может, Лиза?
2016 год
– Нет, я туда не пойду, – Линда смотрела на огонек сигареты, ярко тлеющей в руках Даши. Было уже совсем темно, и заброшенные гаражи вокруг приобрели зловещий и мрачный вид. – Это глупо.
Она оглянулась на здание школы, уютно светящее желтыми окнами, и зябко поежилась. Холодало. Линда поплотнее закуталась в толстую шерстяную кофту, но это не слишком помогло.
Скорей бы уже домой.
Даша пожала плечами:
– Глупо, не глупо, но точно лучше, чем сидеть дома.
Линда ничего не ответила, ведь она-то как раз только и думать могла, что о доме. О тепле, уюте, мягком диване и горячем чае.
– Если что, Макс тоже пойдет.
– Правда? – спросила Линда как можно более безразличным тоном.
– Ага, – Даша в последний раз затянулась и выкинула сигарету. – Вообще-то он и предложил туда слазить. Самое то для Хэллоуина.
Она подняла свою сумку с поваленного дерева и перекинула ремень через плечо.
– Но раз ты думаешь, что это глупая затея, то я так Максу и скажу.
– Ладно, – тяжело вздохнула Линда и вслед за ней подняла свой рюкзак и закинула на спину. – Знаешь, как меня уговорить.
На лице Даши появилась довольная ухмылка, почти незаметная в темноте.
– Ну что, идем?
– Идем.
Они перебрались через нагромождение кирпичей и досок и вышли на дорогу. Тут, без защиты стен, ветер продувал их насквозь.
Два месяца осень казалась идеальной: теплой, мягкой и солнечной, (или, как не уставали повторять синоптики, аномальной – их любимое слово), но сегодня, в последний день октября, похолодало так резко, что люди не успели подготовиться. Линда куталась в свою недостаточно теплую кофту, Даша, шагая рядом, до пальцев натягивала рукава свитера.
