Анастасия ХАТИАШВИЛИ
Лучшее, чего у меня нет
Посвящается памяти Асланова Дениса
Часть I
«Человек – не Остров, достаточный сам по себе;
каждый человек – кусок Континента, часть Суши;
если Море смоет горсть земли,
Европа станет меньше,
как и в случае, если бы это был Мыс,
или Жилище друзей твоих, или твое собственное;
смерть любого человека уменьшает меня,
потому что я – часть Человечества.
И поэтому никогда не посылай узнавать,
по ком звонит колокол;
Он звонит по тебе».
(из проповеди английского поэта и священника Джона Донна)
Воскресенье, 18 ноября, 2018
Заза. Первое письмо. Приглашение в игру
"Когда мы мертвы,
не ищите нашу могилу в земле,
но найдите ее в сердцах людей".
Д. Руми
Я никогда не мог представить, что у меня так рано может умереть друг. Ведь всегда думаешь, что именно с тобой это никогда не случится. Не в этой жизни. Или точно не в ближайшие пару десятков лет.
Тем более немыслимо было представить себе, что умрет такой красавчик, как Заза. Ведь если только можно вообразить среднестатистического привлекательного молодого грузина: видного, с харизмой, отменным чувством юмора, манящими чертиками в глазах и с характером, то это был вылитый Заза Сария. С этим бы никто не поспорил.
Нет, в принципе это могло произойти. Особенно судя по опасному влечению Зазы к ненормальным приключениям разного рода. Но точно не в тридцать лет, когда мужчина обычно только-только входит во вкус жизни и вникает в суть того, зачем он появился на белый свет.
Под ненормальными приключениями я не имею в виду клиническую смерть от передоза белладонной, высшую форму алкоголизма, мерзкую хронофобию или прочие пограничные аномалии. Нет. Просто Заза каждый день любил чувствовать повышенный уровень адреналина в крови, ощущать, что живет здесь и сейчас, не откладывая жизнь в долгий ящик, на мифическое потом. А делать то, что хочется, и хочется ему, а не родителям, соседям, друзьям, обществу, классному руководителю и другим персонам.
Сария всегда повторял, что не важно, где, с кем и как. Глупая, гнусная фраза, согласен. Но из уст моего друга она звучала как мантра, имеющая здравый смысл. Лишь бы не оставалось чувства голода, ощущения недосказанности, незавершенности, этого не испепеляющегося привкуса того, что ты не успел чего-то сделать, считал Заза.
"Лучше сделать и пожалеть, что совершил, чем всю жизнь ворчать, бредить и жалеть о том, на что ты так и не осмелился", – говорил Сария, улыбаясь.
Разумеется, это не могло продолжаться долго.
Хотя я до сих пор отказываюсь верить в смерть Зазы. Вернее, просто не могу полностью осознать, что его нет. Кажется, где-то там, глубоко в подсознании, я просто заставил поверить себя в то, что Заза, как обычно, застрял в какой-то дыре планеты. Или с поднятыми вверх руками и глупым лицом перевел трогательную бабульку-одуванчика через дорогу на красный свет, после чего попал в странный бар с масонами-трансвеститами, или соблазнился на идею безмятежного бармена с тоннелями в ушах махнуть волонтером в Тибет. А, возможно, отправился на войну, придуманную лидерами несуществующих стран, чтобы отвести глаза общественности от несуществующих любовных скандалов. Или решил стать бесстрашным водолазом и до мельчайших крупинок изучить, наконец, этот подводный мир, чтобы старик Кусто курил в сторонке. Или же оказался нищим и счастливым на райских островах Индонезии.
Вариантов в моем мозговом пространстве море, и в каждом из них Заза смотрелся слишком органично. Ему шла любая взбалмошная идея, любая безбашенная история, с любым несусветным финалом. Лишь бы Заза оставался жить.
Возможно, я не до конца мог принять правду еще потому, что не был на его похоронах и не видел Зазу мертвым, в гробу, который на моих глазах забили бы двумя ужасными гвоздями, обрывающими все пути к живому, к воздуху. Не знаю…
