Пату Харрису нравилась его должность: еще бы – капитан единственного судна на Луне! Глядя на пассажиров, которые, поднявшись на борт «Селены», спешили занять места у окон, он спрашивал себя, как пройдет сегодняшний рейс.
В зеркальце заднего обзора виднелась мисс Уилкинз. Очень эффектная в голубой форме сотрудницы «Лунтуриста», она добросовестно исполняла этюд «Добро пожаловать». На работе Пат Харрис всегда старался думать о ней как о мисс Уилкинз, а не как о Сью: это помогало не отвлекаться от дела. Что она думает о нем, он еще не выяснил.
Ни одного знакомого лица, все новички, и все предвкушают свое первое плавание. Большинство, так сказать, типичные туристы – пожилые люди, привлеченные миром, который в дни их молодости был символом недосягаемого. Лишь четверо или пятеро моложе тридцати лет; скорее всего, работники одной из лунных баз решили использовать свободный день. Пат уже приметил: почти как правило, пожилые туристы – значит, с Земли, молодые – жители Луны. Так или иначе, Море Жажды любого из них поразит… Вот оно, за иллюминатором, до самых звезд простерлась его мрачная, серая гладь. А в небе над Морем неподвижно висит, не первый миллиард лет, Земля. Ее голубовато-зеленый убывающий серп заливал лунные пейзажи холодным светом. Да, здесь холодно. На поверхности Моря, наверное, около ста шестидесяти градусов ниже нуля.
Поглядеть на него – ни за что не скажешь, жидкое оно или твердое. Ровная, непрерывная гладь, а ведь трещины и расселины избороздили весь лик этого мертвого мира. Ни бугра, ни валуна, ни камешка; ничто не нарушает однообразия. На всей Земле не найти ни одного моря – да что там, пруда! – с такой спокойной поверхностью.
Море Жажды заполнено не водой, а пылью. Вот почему оно кажется людям таким необычным, так привлекает и завораживает. Мелкая, как тальк, суше, чем прокаленные пески Сахары, лунная пыль ведет себя в здешнем вакууме, словно самая текучая жидкость. Урони тяжелый предмет, он тотчас исчезнет – ни следа, ни всплеска. Передвигаться по этой коварной поверхности можно разве что на двухместных пылекатах, специально созданных для этого. И, конечно, на «Селене», удивительной помеси саней и автобуса, во многом похожей на вездеходы, которые десятки лет назад позволили освоить Антарктиду.
Техническое наименование «Селены» – П-1, то есть пылеход, первый образец (насколько было известно Пату, второго образца не существовало даже в проекте). Ее называли «кораблем», «судном», «лунобусом», кому как нравилось. Пат предпочитал говорить «судно», это исключало путаницу. Так никто не примет его за капитана космического корабля – звание, которым давно уже никого не удивишь.
– Добро пожаловать на борт «Селены», – сказала мисс Уилкинз, когда все наконец расселись. – Капитан Харрис и я очень рады вам. Наше путешествие продлится четыре часа. Первая достопримечательность – Кратерное Озеро, в ста километрах на восток отсюда, в Горах Недоступности.
Пат не слушал знакомых фраз, он готовил машину к пуску. «Селена» была, в сущности, наземной разновидностью космического корабля; это и естественно, ведь она ходила в пустоте и ее уязвимый груз нуждался в надежной защите от враждебной всему живому среды. Хотя «Селена» никогда не взлетала с поверхности Луны и приводилась в движение не ракетными двигателями, а электромоторами, все ее основное оборудование повторяло оснастку настоящей ракеты – и все полагалось проверять перед стартом.
Кислород – порядок. Двигатель – порядок. Радио – порядок. («Алло, «Радуга», я «Селена», проверка. Принимаете мой маяк?») Стрелка инерциальной системы – на нуле. Камера перепада закрыта. Детектор утечек – порядок. Внутреннее освещение – порядок. Посадочный переход – отсоединен. И так далее, в общем, больше полусотни узлов, каждый из которых при неисправности автоматически сам подал бы сигнал. Но Пат Харрис, как и все работники космических служб, мечтавшие дожить до глубокой старости, никогда не полагался на автоматическую сигнализацию, если можно проверить лично.
