В 1936 году я был самым молодым политическим лидером в Европе.
Когда мне было двадцать девять лет, я заставил содрогнуться мою страну до самых сокровенных ее глубин. С большой верой и страстью за мной шли сотни тысяч мужчин, женщин, юношей и девушек. Как ураган, я вбросил в бельгийский парламент десятки депутатов и сенаторов. Я мог стать министром: мне надо было лишь сказать слово и принять участие в политической игре партий.
Я предпочел быть вне официальной политиканской трясины, выбрав суровую борьбу за порядок, справедливость, чистоту, поскольку был одержим идеалом, не допускавшим ни компромиссов, ни колебаний.
Я хотел избавить мою страну от диктата сил денег, которые коррумпируют власть, разъедают государственные учреждения, загрязняют совесть людей, приводят к краху экономику, труд.
Анархическому режиму старых партий, пораженных проказой политико-финансовых скандалов, я хотел легальными средствами противопоставить создаваемое мной государство сильное и свободное, организованное, ответственное, выражающее настоящую энергию народа.
Речь шла ни о тирании, ни о диктатуре. Речь шла о здравом смысле. Страна не может жить в беспорядке, в некомпетентности, в безответственности, неуверенности, гнилой коррупции.
Я требовал авторитета в государстве, компетентности в общественных делах, последовательности в национальных делах, реального, живого контакта между массами и властью, умного и продуктивного согласия между гражданами, которых разделяли и противопоставляли только искусственные распри: борьба классов, религиозные разногласия, языковые различия, тщательно и заботливо подпитываемые и поддерживаемые, так как представляли саму жизнь противоборствовавших партий, с одинаковым лицемерием театрально оспаривавших или деливших между собой привилегии власти.
Я устремился с метлой в руках в гущу этих коррумпированных банд, истощавших силу моей Родины. Я их перетряхнул и высек. Я разрушил перед народом убеленные алтари, за которыми они прятали свои мерзости, свой разбой, свои преступные сговоры. Как ветер молодости и идеализма, вея над моей страной, я вдохновил духовные силы, возродил высокую память борьбы и славы народа стойкого, трудолюбивого, жизнелюбивого, достойного изобилия и красоты.
Организация REX стала реакцией на коррупцию, продажность той эпохи. REX стала силой политического обновления и социальной справедливости. REX был особенно страстным порывом, выплеском тысяч душ, хотевших дышать, светиться, подняться над низостью режима и времени.
Такой была борьба до мая 1940 года.
Вторая мировая война – которую я проклял – изменила все в Бельгии, как и в других странах. Старые учреждения, общественные институты, старые доктрины рухнули, как замки из сухого дерева, давно уже замшелого.
REX никоим образом не был связан с победоносным Третьим рейхом, ни с его главой, ни с его партией, ни с каким бы то ни было из его руководителей или его пропагандистов. REX был по существу движением исключительно национальным, абсолютно независимым. В захваченных архивах Третьего рейха не нашли ни малейшего следа какой-либо связи, прямой или косвенной, рексизма с Гитлером до вторжения в 1940 году. Наши руки были чисты, наши сердца были чисты, наша любовь к Родине – горячая и ясная – была чиста от всякого компромисса.
Немецкий натиск оставил нашу страну изнемогающей.
Для восьмидесяти девяти процентов бельгийцев и французов война в июле 1940 года была закончена; доминирование рейха было, впрочем, реальностью, к которой старый демократический и финансовый режим горел желанием адаптироваться как можно быстрее.
Было своего рода соревнование, кто из хулителей Гитлера в 1939 году быстрее всех бросится в ноги победителю 1940 года: руководители крупных левых партий, финансовые магнаты, владельцы самых влиятельных газет, государственные министры-масоны, бывшее правительство, – все просили, выклянчивали благосклонность, возможность сотрудничества.
