Я совершенно уверена, что в жизни
каждого человека наступает момент, когда ему хочется кого-нибудь
убить. У слабых желание не превращается в действие, и они,
поскрипывая зубами, тайно желают зла своему врагу. Сильные пускают
кровь. К моим двадцати пяти годам за моей спиной три убийства. Ни
за одну из этих жертв меня не призвали к ответу, хотя тоненький, но
внятный голос напоминает мне о них по ночам, раскрашивая их лица
яркими красками и награждая бессонницей.
После смерти все становятся хорошими.
Меня это радует. Когда-нибудь и обо мне скажут: «Ворона не
виновата, так сложились обстоятельства»
Начну по порядку. До сих пор я писала
только вымышленные истории, которые не захотело печатать ни одно
издательство, но сейчас, когда я рассказываю о себе, предпочитаю
остаться в тени. Мою исповедь, естественно под птичьим псевдонимом,
я выложу в интернете. Интересно, уважают ли у нас реальные истории,
и сколько будет комментариев.
Убийца пишет книгу ради оправдания, а
мне всего лишь нужно рассказать важному для меня человеку, какая я
есть на самом деле. Мне никогда не отыскать тех слов, если он будет
сидеть напротив и смотреть в глаза. Возникнет искушение осветлить
мои вороньи перышки и, если не скрыть, то хотя бы приукрасить
правду. Разоблачения я не боюсь: те, кто могут меня сдать, не ходят
на сайты непризнанных авторов и никогда прочтут мою рукопись. Так
что Ворона в безопасности.
Вороной меня стали называть в
первом классе. До семи лет мой мир состоял из сказок, вкусных
обедов с бабушкиными пирожками, поглощая которые я читала книги о
попадающих в историю принцессах и спасающих их принцах. Первых
принцев я обнаружила, когда пошла в школу. Они каркали мне вслед и
втыкали в мои косы вороньи перья, которые по прихоти судьбы
оказались такого же цвета, как мои волосы. Уже в первом классе мне
довелось стать изгоем. У меня не было подруг: девчонки боялись, что
зло моей фамилии Воронцова перейдет на них. Иногда я думаю, какой
стала бы жизнь, если бы судьба наградила меня фамилией Лебедева. Но
все сложилось так, а не иначе, и однажды я решила не противиться
создавшемуся образу, явившись в школу с вороньим пером в косе и с
зажатым в кулачке перочинным ножичком, которым я с криком «кар»
полоснула по руке первого, обозвавшего меня в тот день Вороной,
прыщавого одноклассника.
Меня удивительно быстро оставили
в покое. А потом моя жизнь сделала крутой вираж и, руководящий
нашими судьбами, которого впредь я буду именовать кукольником,
бросил мне новый вызов.
В тот день в школу я опоздала.
Отец, который обычно будил нас, уехал в командировку, и мы с мамой
проспали до десяти часов. Быстро собравшись, выскочили из подъезда
и разбежались в разные стороны. Точнее побежала я, а мама
засеменила в элегантных сапожках на высоких каблучках. Проходя
между двух пятиэтажек, я почувствовала: мир изменился, а наш уютный
дворик заполнил страх.
Слухи ползли давно. Но мне было
не до раздумий: я спешила на контрольную по алгебре. От вымытых
полов в раздевалке тянуло сыростью. С верхних этажей доносились
крики. Стрелки настенных часов приближались к одиннадцати, а это
означало, что до начала третьего урока осталось пять минут. Я
вздохнула с облегчением: успела. Пристроила куртку на вешалку,
пригладила растрепавшиеся волосы.
Поднимаясь на второй этаж по
лестнице, услышала крики, смех и улюлюканье. Раздался дробный стук
каблучков. Галина Ивановна, наша географичка, соседка по дому и
мамина подруга, чуть не сбила меня с ног. Ее перекошенное от страха
лицо испугало бы кого угодно. Увидев меня, она потащила меня за
собой вниз по лестнице, выплевывая слова, смысл которых доходил до
меня с трудом. Я пыталась вырваться, но Галина Ивановна лишь
сильнее стиснула мою руку. В коридоре, напротив вешалок, я заметила
надпись: «Русские учителя, идите в уборщицы!»
