Тина Шарма стояла у входной двери своего дома, закрыв глаза. Она глубоко вздохнула, ощущая, как горячий, ароматный ветерок ласкает ее кожу и плотнее прижимает к телу тонкую тунику. Как она соскучилась по ночному теплу и запаху тропических цветов! Она тосковала даже по шуму и толчее Мумбаи. Когда-то ей казалось, что она больше никогда этого не увидит и не почувствует. Но вот она вернулась, и никто не заставит ее уехать отсюда.
Даже ее муж.
Неожиданно на глаза навернулись жгучие слезы, от рыдания сдавило горло. Тина резко одернула себя. Больше никаких слез. Особенно из-за мужа. Она уже достаточно настрадалась.
Ее губы и руки дрожали; от гнева, ненависти и страха скрутило живот. Она должна оставаться хладнокровной, если собирается войти в логово льва.
Ресницы Тины дрогнули, когда дверь распахнулась. Она увидела роскошные автомобили, припаркованные на проезжей части, и услышала громкую, ритмичную музыку, подходя к дому. Она заметила, что в главном зале танцуют мужчины и женщины. В доме проходила вечеринка.
Возможно, вечеринку устроили, чтобы отпраздновать ее отсутствие. Вероятно, веселье прекратится, как только она войдет внутрь. Может, так даже лучше.
– Мемсахиб! – объявил пожилой слуга, стоя на пороге.
Тина вздрогнула. Она не привыкла к тому, что ее представляют как замужнюю женщину, называя «женщина-госпожа». Хотя она замужем почти год. Полагаясь на свое актерское мастерство, Тина улыбнулась и шагнула внутрь.
– Привет, Сандип. Ты хорошо выглядишь, – обратилась она к слуге.
Она радовалась, что говорит сдержанно и дружелюбно, хотя в душе ее распирало от эмоций.
Старик посмотрел через плечо, будто стыдясь, что пышная вечеринка проходит в ее доме:
– Господин не сказал, что вы вернетесь сегодня вечером.
– Он не знал. – Она сняла темно-синий шарф с головы и надела его поверх туники.
– Ваши волосы! – воскликнул Сандип и округлил глаза от ужаса. Осознав свою несдержанность, он резко опустил голову.
– Да, я знаю. – Тина вздохнула. Она нисколько не обиделась. У нее самой была такая же реакция каждый раз, когда она видела свое отражение в зеркале. Тина взъерошила пальцами короткие пряди. – Я зря подстриглась.
Сандип осторожно поднял глаза, глядя на ее волосы:
– А… как вы отдохнули?
Тина насторожилась. Отдых? Значит, Дэв говорил, что она отправилась отдыхать? Ей стало тошно.
«Отдых» Тины больше походил на тюремное заключение. Она не забыла белые стены, едкий запах дезинфицирующего средства и гнетущее отчаяние. Она стиснула зубы.
– Я рада, что вернулась.
Слуга сделал несколько шагов назад:
– Я пойду и найду господина.
– Не нужно. – Тина подняла руку, останавливая его. – Занимайся гостями. Я сама его разыщу. Где он может быть?
Сандип виновато взглянул на нее, потом уставился на свои босые ноги.
– Трудно сказать. – Его тихие слова тонули в ритмах танцевальной музыки.
Возможно, Дэв лежит сейчас в объятиях женщины, или даже двух. Тина с горечью скривила губы.
– Не волнуйся, я найду его.
Слуга подавленно опустил плечи и выглянул за дверь:
– Я скажу, чтобы ваши вещи отнесли в вашу комнату. Где ваш багаж?
– Я без багажа. – Тина не планировала задерживаться надолго.
Сандип нахмурился, но не задал вопросов, которые, очевидно, пришли ему в голову. Он протянул руку:
– Позвольте взять вашу сумочку?
Она машинально крепче прижала к себе сумку, висящую на плече, но потом заставила себя успокоиться.
– Не нужно. Спасибо, – сказала Тина с улыбкой, проходя мимо него.
Сандип ей не враг, но она не выпустит из рук паспорт или деньги. Они – гарантия ее свободы. Она убедилась в этом на своей шкуре, когда ушла от Дэва, пока они были на съемках фильма в Америке. Сегодня она будет крепко держать даже таблоид, который лежит на дне ее сумки. На обложке таблоида красуется фотография ее мужа, а под ней – скандальная статья.
