Cтудентам 80х посвящается
Второй день подряд я мучился с этим чертежом, то пунктирная пойдёт не туда, куда надо, то окружность не пересекала нужных плоскостей, или вообще расчёты оказывались не верны. В общем, настрой рабочий был так себе. Время поджимало, а курсовая была не готова, чертёжная часть её, точнее сказать. Был вариант «переколоть» всё это с другого чертежа, но в одном месте размеры не совпадали, и вся затея сразу становилась провальной, так что сам. Сам, твою мать, от осознания оного на ум, а потом и на язык приходили только непечатные выражения, которые я негромкой злостью бормотал себе под нос. Кстати, для непосвящённых – «переколоть» выглядит так: берётся лист кальки соответствующего размера и кладётся на готовый чертёж, в нужных местах прокалывается иголками, после чего калькой накрывается чистый ватман и по проколам фиксируются контрольные точки чертежа. Далее, как вы понимаете, дело техники. Забавная технология имела широкое применение в технических ВУЗах восьмидесятых годов прошлого века, когда я был худ, лопоух, беззаботен и так же безответственен. Прекрасное время…
Тоскливые мои размышления прервало еле уловимое чьё-то тёплое дыхание у левого уха, я осторожно повернул голову. Маринка склонилась над кульманом и, казалось, меня не замечала. Всё её внимание было поглощено изображением на ватмане, точнее тем, что я пытался там изобразить.
– Ну чё, получается? – вроде как даже без интереса спросила она.
– Нуу… Как-то так, ползу помаленьку, напортачил в расчётах, пришлось всё переделывать. Хорошо, что это первый чертёж, а не последний, вот, где бы я загрустил по-настоящему. А ты-то свой сдала?
– Угу, – теперь она смотрела на меня и не скрывала удовольствия от моего моментально помрачневшего вида, – сегодня защитила, пять, между прочим.
– Ну да, тебя Садовский любит, чё ж не защититься, – слабо попытался я её уколоть. Мимо. Маринка только презрительно скривила свой маленький красивый ротик.
– Нефиг было дурака валять на лекциях и вообще, умных девушек, – указала большим пальцем она на себя, – надо слушать. В моих глазах застыло немое удивление.
– Ну чего изображаем недоумение на и так не очень умном лице? – эта дрянь начинала глумиться. – Я предлагала тебе тему, где уже половина расчётов была готова, так ты же гордый! Вот и сиди теперь, ковыряйся, как жук в навозе. Только до конца семестра неделя осталась, а у тебя ещё первый чертёж не готов. А там Новый год и….. – Маринка сделала неопределённый пас рукой, что вывело меня из себя окончательно, хотя всё то время, которое позволял над собой издеваться, я держался стойко, железно, надо сказать. Рука потянулась за метровой линейкой, Маринка просекла момент, крутанулась на пятках и линейка просвистела в пустоту в нескольких сантиметрах от металлической бляхи на её новеньких «Монтанах». Отскочив на безопасное расстояние, она повернулась ко мне и приплясывая стала дразниться: «Не достал, не достал!». Сил сердиться на неё не было, я укоризненно покачал головой, глаза мои, видимо, улыбались.
Мы познакомились в забегаловке на «пяти углах». Лето. Жарко. Абитура. Я в Ленинграде всего несколько дней, то была та нервная пора по принципу «поступил – не поступил». Психовали все: абитуриенты, по понятным причинам, преподаватели, которым побыстрей хотелось разделаться со вступительными, и наконец-то уйти в долгожданные отпуска. В тот день я сидел за липким не чистым столом и задумчиво жевал бутерброд, переваривая его вместе с тяжёлыми мыслями о только что сданном письменном экзамене по математике и прикидывал свои дальнейшие шансы стать первокурсником мехфака.
