Ваше первое задание на земле – визуально идентифицировать своих родителей согласно анкете, которую вы составили из своих пожеланий, – сказала строгий координатор-женщина. И мы все, эмбрионы этой партии с планеты Z, радостно зашушукались. Наконец-то, наконец-то мы летим каждый в свою семью. Прощай, одиночество эмбрионов. Каждого из нас ждут свои индивидуальные родители. Была команда пристегнуться, то есть разбежаться по своим ячейкам, и мы полетели. И все время полета каждый переживал – какие же все-таки они, мои мама и папа? Понравятся ли они мне?
Когда мы прибыли и бурно начали обмениваться впечатлениями от планеты Земля, координатор предупредительно озвучила второе положение: каждому из вас покажут ваших отца и мать, и вы сможете сличить ваши мечты с конкретными особями, поэтому будьте внимательны. Не рубите сплеча, как говорят на Земле. Рассматривайте тщательно. Ну а если не понравится один или оба родителя – у вас есть право отказаться.
Мы бурно приветствовали такое положение. Свобода эмбрионов прежде всего!
И вот мы летим кварталами и улицами города-гиганта. И вот мы уже два раза останавливались по заявкам двух эмбрионов, но мне не хочется о них рассказывать. Я боюсь отвлечься на чужое. Я хочу рассказать о своем. Мои родители – это третья остановка.
Подлетаем к большому зданию – учебному заведению. Все как раз высыпали на перемену. Младшие – так скромно, неприкаянно постаивают, а старшие, выпускники, амбициозно курят с высокомерными физиономиями. Мол, знай, кто мы.
Координатор невозмутимо сказала:
– Вон твоя мама, эмбрион 320.
– Где, где? – я во все глаза кинулась смотреть. Что-то во мне поднялось внутри. Я начала вглядываться.
– Да не мешай ты, эмбрион 320, это моя мама, а не твоя.
– Ой, мама, – вдруг увидела я. – Неужели правда моя мама, вон там, у изгороди, разговаривает с девушкой с соседнего участка и курит? Светловолосая, стройная. Это понравилось. Но презрительно говорит и зло курит. Это не понравилось.
Подруга мамы за забором продолжила:
– Так что и не знаю, зачем я в этом колледже учусь…
А мама ответила:
– А я не знаю, куда мне после податься работать. На кладбище, на которое нас распределили на практику и где согласны оставить, ну никак не могу. Я не могу начинать жизнь с кладбища. Все эти могилы, поминальные цветы. Я еще даже не любила, – сбросив пепел, проговорила мама.
– А как же Вася? Рок-музыкант, кажется?
– С ним все, раз он не приехал за мной в деревню и не объяснился, намерен он далее жить партнерством со мной или нет. Но законным партнерством, с росписью и ребенком, а не как до этого – ты на него надеешься, а ему пофигу. Нет, ты представляешь? Засыпали интернет – и арбатские знакомые, и одногруппницы – выхожу замуж, родила. И фотки, фотки, счастливые, документальные. Хоть объявился бы, сказал, что волновался, куда я запропастилась. Нет, ни черта! А я год, нет, полтора с ним везде: и на концерты, и на выезды. А он такое говорит! Решила: не жива буду, а разорву, чего бы мне это ни стоило.
Мама помолчала, печально глядя перед собой. Подружка тоже не нашлась, что ответить. Да и что тут ответишь?
– Вот я лежала в деревне всю ночь на террасе и не знаю, приснилось мне или правда показалось, что я улетаю в небо, – еще немножко продолжила мама.
Но подружка и теперь не знала, что ответить. Тут из каптерки вышла уборщица с метлой, за ней кошка с целым выводком котят. Уборщица пошла поливать всех старших ругательствами да метлою гнать.
