Макс изо всех сил бежал к волнорезу. Столько мыслей путалось в его голове, столько обиды давило на него со всех сторон, что он был готов на все, даже уехать из своего любимого приморского городка – Марины’.
«Как она могла согласиться!? Она же знает, кто он такой! Как же я его ненавижу! Но как могла она..!?» – только и мог думать мальчик.
Макс подбежал к краю волнореза, и прохладная солёная вода окатила ему ноги, это всегда его успокаивало и помогало разобраться в себе.
«Я не останусь с ним под одной крышей ни минуты! Надо собирать вещи и валить из города! Но вот куда? А, чёрт с ним, куда угодно! Лишь бы отсюда подальше!»
Тёмные волосы Макса трепал ветер. Он не хотел прощаться с Чёрным морем, он жил здесь с детства и любил это место всей душой. Он любил эти горы, окружающие Марины’, по которым часто гулял с одноклассниками, одна из которых походила на огромного ежа, а другая то ли на крокодила, то ли на верблюда. Макс любил людей, живущих здесь. Они всегда говорили в лицо все, что думали, в этом городе всё было по-честному. Но ведь ему необходимо отсюда уехать… Немедленно! Нужно смириться с этой мыслью, ностальгия тут не поможет. Мальчик побрел домой, перебирая в голове возможные варианты решений.
Хлопнула калитка, залаял пёс.
– Фу, нельзя, глупая псина! И без тебя тошно! – Макс прошёл в свою комнату и достал из-под кровати спортивную сумку. Брал он только самое необходимое, с собой много не увезешь, тем более, когда не знаешь, куда едешь.
Дверь со скрипом приоткрылась, из-за неё выглянула женщина лет тридцати. Она была настолько миниатюрной, что даже Макс в свои четырнадцать был значительно выше неё. Мальчик не сразу заметил её красные, заплаканные глаза, пока она не начала говорить дрожащим голосом:
– Макс Хайт, где тебя носило? Нервы же не железные, я беспокоилась!
– Меня не было всего пару часов, и зачем беспокоиться обо мне!? Я тебе "седьмая вода на киселе", как выразился твой возлюбленный. – ответил Макс с вызовом. Ярость не давала ему мыслить логически.
– Не смей говорить так! Ты – мой племянник и я забочусь о тебе с самого рождения. Ты мне как сын! Так попытайся же меня понять… Мне тридцать четыре, я хочу для нас полноценной семьи. – женщина старалась говорить спокойно, но голос её предательски подскакивал.
– Тёть Тань, разве я против? Да пожалуйста! Только семью с таким подонком, как Станислав Васильевич, не построишь! Ты только вспомни, как он меня до полуночи после уроков мучил, пока я все города-миллионеры мира не запомнил. Как он меня бил, если я ошибался с градусами городов! Если он так ведет себя со мной в школе, то представь, что будет с твоими детьми в семье?
Все эти слова он выпалил на одном дыхании. Мальчик сам не верил, что тётушка думает, будто его учитель географии – святой, после того, как Станислав пытал его на уроках и после тетя сама мазала ему синяки и кормила обезболивающими, проклиная его школу и систему образования.
– Закрой рот, гадёныш! У тебя нет никого права называть меня подонком или как бы там ни было ещё!
В дверях рядом с Татьяной появился длинный, с остатками взъерошенных волос, тощий мужик. В зубах закушена сигарета, а в руке – бутылка пива, его незаменимый атрибут. Максу хотелось вцепиться ему в глотку, и мальчик сам не знал, где нашёл силы удержать себя от этого соблазна.
– У меня есть это право с того момента, когда ты оставил на моих руках шрамы от линейки и ремня! – Хайт закатал рукава и выставил предплечья, на которых не было живого места от рубцов. – Я ещё терпел тебя, свинья, в школе, но дома – это уже перебор!
– Ну тогда проваливай! Что ты здесь до сих пор делаешь? Пошёл отсюда! Вон!
