Мы были детьми и даже не задумывались о том, почему заходим в этот дом через маленькую дверь с центральной стороны, которая даже меньше нас самих.
Почти каждый день я и мой друг Джим приходили к Элис, безумно красивой девочке, живущей в этом самом старом доме нашего города, казалось даже, что он старей города не на один век. Это был частный четырехэтажный дом с почти полностью остеклённым верхним этажом. Меня всегда поражало, как солнечный свет через стеклянный свод освещает весь дом и проходы, соединяющие лестницы противоположных корпусов вдоль стены огромного четырехэтажного холла, стоя внизу которого, можно разглядеть интерьер на всех этажах.
Я думаю, что нам тогда повезло познакомиться с Элис, и, тем более, стать её друзьями, ведь это она выбрала нас. И что она нашла во мне, скромном мальчике с заурядной внешностью, и Джиме, дерзком и смешном смуглом парне арабского происхождения, чем сильно выделялся в нашем маленьком городе. В тот день мы просто шли по улице, когда она стояла на высоком балконе и смотрела вниз, свесив свои длинные кудрявые светлые волосы. Я поднял голову вверх, и наши глаза встретились. В ту же секунду Элис спряталась от моего взгляда, а я ждал, пока она покажется снова. Она показалась, но уже на две секунды, и я не смог сдержать улыбку. Когда Элис показалась в третий раз, меня уже не было на том месте, и она стала потерянно смотреть по сторонам, разыскивая меня глазами.
– Привет! Меня зовут Марк! – крикнул я, когда наши взгляды снова встретились.
– Привет, – неуверенно сказала она, – я Элис.
У Элис не было родителей, а это был дом ее дяди. По словам Элис, дядя всегда путешествовал, и кроме ее, дворецкого и приходящей кухарки в доме никого не было.
Мы с Джимом часами напролет разглядывали разные непонятные нам вещи, предметы неизвестного происхождения, черно-белые фотографии с разными людьми и событиями, которые находились повсюду, на всех высоких стеллажах и полках. Иногда казалось, что дом – это один большой архив. Так продолжалось несколько счастливых лет моего детства, моя привязанность к Элис становилась все сильнее, но нам пришлось разлучиться, когда нам было по пятнадцать лет.
– От дяди Джона нет вестей уже целый год… – грустным голосом сказала мне Элис.
– И что? Это ведь не первый раз? – обеспокоенно спросил я.
– Так долго… Первый раз! Приходил его юрист, по наставлению дяди меня отправляют в закрытую школу для девочек на три года, до совершеннолетия или до его скорейшего возращения. – Элис смотрела в пол.
– А как же я?! – воскликнул я и сразу поправил, – мы с Джимом?
– Я не знаю! – Элис заплакала.
– Как же ты? – понижая тон, спросил я, поняв, что ей еще тяжелее.
– Это наша последняя встреча! С Дядей все сложно и запутано. Возможно, мы больше не увидимся… – уже спокойным и твердым голосом сказала она, – прощай Марк!
– Элис… – я промямлил ее имя, и мы полминуты смотрели друг на друга.
– Мне пора… – Элис подошла к двери, – попрощайся от меня с Джимом.
Потом я часто вспоминал тот взгляд, которым она посмотрела на меня, перед тем как зашла в дом. Еще минуту я стоял в этом фойе, соединяющем проход между дверью в холл, за которой пропала Элис и этой проклятой маленькой дверью, в которую мне предстояло выйти, скорее всего, в последний раз.
– Ты как? – спросил меня Джим, когда я рассказал ему про Элис.
– Я злюсь на себя! За то, что даже не обнял ее ни разу, тем более, на прощание! – огорченно ответил я, – чувство, как будто я упустил самый главный шанс в своей жизни.
– Да, Марк, наверное, так и есть… – с доброй усмешкой сказал Джим. – Кто, черт возьми такой ее дядя, а? Почему он ломает Элис жизнь? Если он вернется, я с ним поговорю по-мужски! Обещаю тебе, братишка!
