В пятницу 2 июня в 15.46 по местному времени в палате № 3 городской психиатрической клиники появился новенький. Позже выяснится, что зовут его Александр, а пока его собрат по несчастью и будущий сосед в одном наборе – Митрич – обнюхивает незнакомца со всех сторон, ибо уже лет пять считает себя ризеншнауцером, которого инопланетяне научили ходить и говорить. «Спасибо, что хоть окончательно в человека не превратили!» – радовался иногда Митрич, глядя на людей.
Запах новенького ему скорее понравился, чем нет. Успокоившись, он лег возле Сашиных ног и уснул, уложив голову на его колени.
Проснулся Митрич через час: приподнял одно ухо, обнюхал воздух вокруг – проголодался. Едой не пахло – значит, ужина еще не было. «Замечательно, получается, я не пропустил ничего интересного!» – подумал он и внимательно посмотрел на новенького. Саша сидел все в том же положении: сложив руки на коленях, слегка склонив голову и закрыв глаза, к тому же все это время его лицо не покидала ослепительно-сияющая улыбка.
«И чему он радуется?» – подумал Митрич, сладко потянулся, вытянув затекшие лапы, и почесал за ухом.
Кроме этих двоих в палате был еще один человек – Вениамин – Веник, в шутку называли его другие пациенты.
– Это кто? – спросил он у Митрича, ибо других собеседников в данный момент по близости не наблюдалось.
– Не знаю. Мне не докладывали. Но судя по запаху – компьютерщик.
– Что от людей, связанных с техникой, как-то по-особому пахнет? – усмехнувшись, поинтересовался Веник.
– Естественно, – хрипло гавкнул Митрич. – Пластмассой, металлом, горячей пылью, бумагой и немного краской от буквиц на клавишах и лазерных дисках.
– Здорово! А меня ты тоже сразу раскусил?
– А чего тебя раскусывать, – флегматично отозвался «ризеншнауцер», – писатель он и в Африке – писатель. Ужин когда?
– Еще почти час… – Вениамин поднялся со своего места и подошел к новенькому. Провел рукой перед его лицом, слегка толкнул в области предплечья, поднял руку и отпустил. Когда Сашина кисть безвольно упала обратно на колено, Веник сдался: пожал плечами и отошел. – Странный он какой-то…
– Ты тоже – странный, – все так же спокойно тявкнул Митрич. – Вот чего ты ночью прятался под моей кроватью, да еще молился шепотом битых два часа?
Ответить Вениамин не успел. Дверь открылась и в палату вошел доктор Сазонов Николай Павлович.
– Как наше самочувствие? – обратился он одновременно ко всем пациентам.
– Нормально, – в унисон и по стойке смирно отозвались все, кроме Саши, разумеется.
– Отличненько. Новенький в себя не приходил? – деловито осведомился доктор. Он вообще всегда старался разговаривать с пациентами как с равными: так, словно они его коллеги.
– Нет. – Веник сам ответил за двоих. – А что с ним?
– Пока не знаем. Большая к вам просьба, дорогие мои, если он придет в себя, что-нибудь скажет или сделает, обратитесь к дежурному врачу, хорошо?
– А вы? – равнодушно поинтересовался Митрич.
– Завтра я выходной. В воскресенье тоже, но постараюсь забежать к вам ближе к вечеру. В любом случае обследование начнем с понедельника… Что ж, счастливо отдохнуть!
– И Вам, Николай Павлович, – опять же хором отозвались обитатели палаты № 3.
Доктор Сазонов добродушно усмехнулся такому единодушию. «Все бы пациенты были такие милые, цены б моей специальности не было!» – подумал он с легким намеком на горечь, прежде чем окончательно закрыть за собой дверь…
Было около четырех часов утра, когда Митрич тихонько подполз к Венькиной кровати и попытался растормошить его. Вениамин проснулся не сразу – в больнице быстро привыкаешь к тому, что можно спать сколько захочется, становишься ленивым и почти безучастным к происходящему.
