— Мд-а, Маняшка у нас совсем не создана для того, чтобы вызывать жалость, — притворно вздыхает Никита, чмокнув мою дочку в носик.
Марьяна ему кокетливо улыбается (Откуда только взялось в полтора года это умение строить мужчинам глазки? Точно не мои гены!) и тянет к Никите пухлые требовательные ручонки.
— Ну, умиление тоже может сработать, — успокаиваю я друга, — вот посмотрят эти строительные воротилы на её сладкие щёчки с ямочками и подумают: как такую лапушку можно деньгами обидеть? Да, дочь?
— Неть, — говорит Маня свое любимое, но пока единственное слово, и радостно кивает.
— Так, идите за стол — время. Ну а я пойду их встречу, — спохватывается Ник, взглянув на часы, и отправляет нас в банкетный зал.
Сегодня у Никиты очень важный день: решается судьба его ресторана, и он попросил нас с Маней поработать декорациями — женой и маленькой дочкой. Друг надеется, что это сработает, и строительные магнаты, которые планируют старый микрорайон снести, чтобы застроить всё новыми домами, заплатят ему нужную сумму.
Вообще-то по документам мы и есть его жена и дочь, но на самом деле семья у нас фиктивная. Так получилось, что чуть больше двух лет назад мы с Никитой заключили взаимовыгодную сделку и пока о ней ни разу не пожалели.
Я получила жилье и поддержку, когда осталась беременная одна, практически на улице. А Ник, обзаведясь «женой» в интересном положении, получил статус остепенившегося наследника и вместе с ним трехкомнатную квартиру в ближайшем Подмосковье плюс свой личный ресторан. Его семья — известные рестораторы, но хоть и состоятельные люди, с помощью детям там всё обстоит очень сложно.
— Маня!
Стоит мне отвлечься на секунду, как дочь умудряется дотянуться до стола, ухватить колечко помидора, фаршированного сырным салатом, и запихнуть в рот. У моей крохи очень хороший аппетит! Прямо рот не закрывается! От того и ручки в перетяжечках и щеки из-за спины видать. И мне бы радоваться, но вот томатный сок размазан по всей моське, а сырный салат украшает нарядное голубое платье.
— Ну что ты у меня за поросенок такой, а, дочь?.. — ворчу я и лезу в сумку за детскими влажными салфетками, а когда поднимаю глаза, натыкаюсь на входящих в зал важных гостей и…
…замираю в шоке!
Нет, нет и нет! Только не это! За что мне такое испытание? Почему? Ну почему я ни разу не спросила у Никиты, как фамилии этих строителей, а?! Надо же так вляпаться!
Теперь вот сижу, боясь дышать, и наблюдаю, как, вперив в меня острый, словно кинжал взгляд, на пороге застывает потрясающе красивый брюнет, от которого моей дочери достались глаза. Артур Шипинский. Её отец.
Мужчина, которого я в ближайшее время видеть не планировала. И о дочке сообщать — тоже.
1.2
За считанные мгновения перед глазами вспыхивают картинки из нашего с ним прошлого. Очень недолгого, но невероятно насыщенного: первая встреча у бассейна в доме отца, в котором я жила неделю. Вспоминаю, как он спас меня от малолеток… Потом наш первый поцелуй — Артур влез тогда в окно, чтобы получить вознаграждение за помощь. М-м-м, некстати накатывает жаркая волна — усилием воли её прогоняю… Следом в памяти вспыхивает наша с ним поездка на речку, конфликт со сводной сестрой, которая, оказывается, в Артура с детства влюблена. Как я после ссоры еду к нему, остаюсь ночевать и становлюсь женщиной…
Удивительно, но Маняше хватило одного раза, чтобы получить шанс на жизнь. И поэтому я ни о чем теперь не жалею. Даже воспоминание о том, как Шипинский потом со мной поступил, уже не приносит былой боли, ведь благодаря ему у меня есть дочь.
Пытаюсь восстановить дыхание, пока гости в сопровождении Никиты идут к столу. Делаю глубокий судорожный вдох и отмираю. Разворачиваюсь к дочке и принимаюсь вытирать свою чумазую красотку. Хотя, может, и не стоит этого делать. Пусть видят, что с такой свинюшкой можно на платьях разориться...
