Плавная мелодия звонка проскользнула в мой сон. Я открыла глаза и посмотрела на экран телефона. Три пропущенных.
Кто бы это мог быть?
Я недовольно поморщилась. Неизвестный абонент настойчиво пытался выйти со мною на связь, игнорируя неприлично поздний для звонков час. В четвёртый раз я всё же сдалась и нажала на зелёную кнопку.
– Слушаю, – сон почти покинул меня.
– Простите за беспокойство, – незнакомый голос звучал встревоженно. – Вы – Екатерина Андреевна Канская, верно?
– Да, – ответила я, всё же оторвав голову от подушки. – А кто говорит?
Внезапный ночной звонок ворвался в мою жизнь и вернул в неё всё то, что я так долго старалась забыть. Я слушала его и физически ощущала, как вновь проваливаюсь в страшную пустоту. Каждое слово летело в меня тяжёлым камнем, попадая точно в цель.
Снова эта боль.
…Очень надеюсь на ваше понимание.
Голос в трубке звучал мягко, но настойчиво.
Меня охватила паника. Я почувствовала, как хищником во тьме подкрался приступ удушья.
Давно их не было – лет шесть-семь точно.
В один миг уютная темнота спальни показалась мне раздавливающей, всепоглощающей чернотой. Я вскочила с постели, включила свет и нервно зашагала по комнате, шумно втягивая воздух через нос, чтобы, наконец, успокоиться.
– Одну минуту, – прохрипела я в трубку. – Сейчас.
Я ворвалась на кухню. Нужно выпить немного воды. Пока я пила воду большими жадными глотками, экран телефона светился в темноте, напоминая о присутствии неизбежного прошлого. Сколько не убегай от него, а оно всё равно догонит, схватит и проглотит.
– Вы меня слышите? Алло?
Голос в трубке не унимался.
Чёрные настенные часы зловеще тикали. Пора принимать решение. Возможно, это одно из самых трудных решений в моей жизни. Но я и так откладывала его на слишком долгий срок.
– Я приеду. Ждите меня сегодня к утру.
Есть вещи, о которых совсем не хочется вспоминать. Почему-то именно такие воспоминания – самые цепкие. Они впиваются в голову как ржавый гвоздь в старый забор. Даже если вырвать его из доски, непременно останутся некрасивые отметины и щели.
Впрочем, в моей голове живут не только чудовища. Есть в ней место и для приятных воспоминаний. К примеру, любимое мороженное. Густое, сливочное, умеренно сладкое… В любой момент я могу прижать язык к нёбу и ощутить вкус, любезно предоставленный воображением.
Стоит только закрыть глаза, порыться в сундучке с сокровенным – и вот я снова наслаждаюсь мягкостью бархатного платья, подаренного бабушкой к новогоднему утреннику. Драматичное чёрное платье с тяжёлым алым подъюбником больше подошло бы маленькой дофине, а не резвой хулиганистой девчонке. Однако я носила его с королевским достоинством до тех пор, пока не пришла пора сменить роскошный наряд на скромную школьную форму.
Я ношу с собой и весёлый пикник в кругу друзей, и удачное выступление на сцене, и первую бабочку, сплетённую из проволоки и бисера ещё в начальной школе. Такие мелочи подобны резвым золотистым мотылькам. Когда мне становится страшно, я созываю всех своих мотыльков, прошу их рассеять тьму и указать мне дорогу.
Самое простое – вспомнить о матери. Мать – самый первый, самый яркий светоч в жизни. Далёкая путеводная звезда, огонёк холодного мерцающего света.
Вера. Хорошее, доброе имя.
Я помню мать мимолётными отрывками. Я не могу увидеть её лица с фотографической точностью. Всё видится слишком расплывчато, как если бы я надела не свои очки и пыталась разглядеть мир сквозь чужую призму. Вот она наклоняется чуть ближе и светлые, завитые по моде прошлого века волосы спадают ей на лицо. Мама очень миловидная женщина. В ней столько мягкости, столько нерастраченной нежности! Розовая помада подчёркивает цвет её нарумяненных щёк, немного оживляя застывшие черты. Ей идёт розовый. Глаза уже не выглядят столь печальными, а губы, оказывается, умеют складываться в улыбку.
