Как я познакомилась с Женькой, и какое впечатление он на меня произвёл, а также о моей первой прогулке по деревне
Мы сошли с поезда «Донецк-Москва» в одном из старинных русских городов.
На перроне было многолюдно и приходилось лавировать, чтобы ни с кем не столкнуться. Пассажиры спешили укрыться от беспощадного июльского солнца в тени вокзального здания. Издали, утопавшее в зелени, оно производило благоприятное впечатление, но, приблизившись, можно было увидеть на свежевыбеленных стенах мокрые подтёки. Тем не менее, совсем не чувствовалось, что здесь недавно прошёл дождь.
Изнывая от зноя, я плелась следом за мамой, которая несла в одной руке дорожную сумку, другой – тащила за собой Толика и при этом ещё умудрялась подбадривать меня:
– Не отставай, Марина!
Однако я никак не могла двигаться быстрее из-за тяжёлого чемодана, где лежали мои вещи («Каждый будет нести своё», – сказала мама). Вдобавок ко всему, меня едва не сбил с ног какой-то парень в белой рубашке. Пробормотав на ходу: «Извините!», он побежал дальше, пристально вглядываясь в лица покидавших свои вагоны пассажиров. Посмотрев ему вслед, я вздохнула. Между тем расстояние между мной и мамой ещё больше увеличилось: она уже направилась к открытой вокзальной двери, чтобы занять очередь у автобусной кассы.
Неожиданно мимо меня в обратном направлении пронёсся тот же самый парень и, поравнявшись с мамой, окликнул её:
– Вера?!
На что та, обернувшись, произнесла с видом радостного изумления на лице:
– Женя?!
После чего между ними завязался оживлённый разговор.
Обрадовавшись передышке, я поставила чемодан под ближайшее дерево и уселась сверху. Теперь ничто не мешало мне более внимательно рассмотреть парня, который, судя по возгласу мамы, оказался моим родным дядей. Это был высокий стройный брюнет с усиками, чем-то напоминавший моего любимого героя д’Артаньяна. Несмотря на свои двадцать четыре года, рядом с родной сестрой, женщиной довольно крупной, он выглядел ещё моложе и по виду вполне годился ей в сыновья. Кроме вышеупомянутой нейлоновой рубашки на нём были ещё чёрные брюки со «стрелками» и светлые кожаные туфли. Так что одевался он вполне «по-городскому». То любопытство, с которым я разглядывала его, было вполне объяснимым: ведь раньше мы никогда не встречались. Следует признать, что образ деревенского паренька, созданный в моём воображении по фотографии и рассказам матери, очень сильно отличался от оригинала. Возможно, потому, что его карточка была десятилетней давности. После окончания средней школы он попал в десантные войска. Затем, вернувшись через два года, поступил на заочное отделение сельхозинститута и теперь работал в родном колхозе агрономом.
Толик стоял рядом с мамой и смотрел на дядьку с открытым ртом. Заметив это, тот вытащил из кармана брюк конфету и вручил её моему братцу. Тут мама, наконец, вспомнила обо мне:
– Марина!
Желая продлить свой отдых, я повернулась к ней спиной. Но мама, по-видимому, всё-таки разглядела меня среди толпы и повторила свой возглас уже более настойчиво. Бросив чемодан на произвол судьбы, я направилась к ней, и, перехватив по пути оценивающий взгляд дядьки, мысленно поздравила себя с тем, что успела переодеться в поезде. Сейчас на мне было лёгкое крепдешиновое платье сиреневого цвета с белыми цветами и босоножки на «шпильках». Что же касается моих длинных волос, то их удерживали по бокам две пряди, скреплённые сзади заколкой. Такая причёска называлась «Мальвина» и была самой модной в этом сезоне.
Женька рассматривал меня так долго, что в моей голове даже мелькнула глупая мысль показать ему язык. Но тут он снова повернулся к сестре:
– Вера, это твоя дочь?
