Много лет назад, а точнее, 15 мая 1978 года, жизнь неожиданно и щедро подарила мне встречу с Майей Михайловной Плисецкой. Память моя с годами, увы, сильно ветшает, но вот то событие я помню, можно сказать, в подробностях, поскольку сильно нестандартным оно оказалось. И тут без ретроспективных подробностей никак не обойтись.
Уже на первом курсе обучения командование Военно-политической академии делегировало меня на общественную работу во Всероссийское театральное общество (ВТО). Поощрило за хорошую учебу, но больше все-таки за то, что я много писал заметок в различные издания и весьма серьезно интересовался искусством. Восполнял, так сказать, себя всем тем, что предоставляла культурная Москва и чего я был лишен, живя в юности в провинции. Руководство ВТО в лице директора Центрального дома актера Александра Моисеевича Эскина и его заместителя Марии Вениаминовны Воловиковой по достоинству оценили мои энтузиазм и исполнительство. Ввели в состав Бюро ВТО и поручали проводить самые ответственные мероприятия. Творческий вечер Майи Плисецкой из цикла «Содружество искусства и труда» оказался более чем важным событием для Дома актера. Балерина долго не соглашалась принимать в том творческом вечере участие по причинам, мне до сих пор неизвестным. А когда все-таки дала добро, то выставила ряд условий, первым среди которых было категорическое требование: вести вечер, как всегда, будут не члены Секции зрителей ВТО, а телеведущая «Музыкального киоска» Элеонора Беляева. Эскин распорядился: ни в чем балерине не перечить, делать все, как она велит. В итоге «пострадали» старший лейтенант Захарчук и член бригады по Большому театру Светлана Соколова. Именно они должны были на пару вести творческий вечер. В качестве «компенсации» Светке разрешили уносить цветы, а «военному товарищу», сиречь мне – зачитать балерине приветствие от слушателей академии, после того как выступят Аркадий Райкин, фигуристы Людмила Пахомова и Александр Горшков.
Приветствие я написал в стихах. Они сохранились. Только полностью их цитировать не стану. Хотя с помощью собственной версификации и сорвал продолжительные аплодисменты, поскольку вступил как бы в заочный спор с поэтом Андреем Вознесенским: «В его стихе Вы палите лишь полпланеты. А мы считаем, что Ваши балеты способны поджечь и всю планету». Вручил Майе Михайловне цветы, папку и поцеловал руку. Она прочувствованно притронулась к моим, в то время еще прилично густым и волнистым волосам. Что и запечатлел на века наш фотограф из Секции зрителей Юрий Петрович Сироткин. Телеведущая «Музыкального киоска» на Центральном телевидении Элеонора Беляева тоже горячо откликнулась: «Какие мо́лодцы наши военные!» (Кроме меня академию представляли слушатели: капитан-лейтенант Николай Синицын и майор Николай Горячев, тоже вручившие балерине цветы). Заготовил я и «рыбу» – подробный отчет о самом мероприятии, краткий очерк о творчестве балерины и несколько вопросов к ней. После завершения творческого вечера его организаторы и виновница торжества выпили немножко шампанского. Кипу цветов, приветственные адреса и собственный материал я отнес в машину и возле нее попрощался с Плисецкой.
На следующий день Майя Михайловна позвонила. Сообщила, что дала ответы на все мои вопросы и пригласила к себе домой. Сейчас, далеко задним числом, я попытаюсь восстановить какие-то моменты того самого первого моего посещения квартиры № 31 на шестом этаже дома еще по улице Горького, 25/9, обратившись к собственному дневнику, который веду хоть и спорадически, но уже многим более полувека. И вот что меня тогда поразило больше всего, так это добросердечное простодушие хозяев дома.
