На следующий день после похорон Джейн вернулась на кладбище их маленького островка и долго сидела в машине, глядя, как дождь кропит могилу ее дочери. Если верить синоптикам, дождь шел уже семнадцать дней кряду, но Джейн это мало заботило. Настроение у нее было под стать погоде.
Мотор глушить она не стала, но «дворники» работали в прерывистом режиме, и сквозь пелену дождя унылый пейзаж за окном был практически неразличим. Она твердила себе, что все это какая-то ошибка – ее Мелоди не могла умереть. А потом «дворники» в очередной раз оживали, нехотя сгоняя с лобового стекла потоки дождевой воды, и взгляду Джейн вновь представала свежая могила дочери.
Накануне Джейн стояла в окружении небольшой группки пришедших проводить Мелоди в последний путь, в том числе и ее мать с братом – обоих она не переваривала, – и смотрела, как гроб с телом дочери опускают в могилу, жалея, что на месте Мелоди не она сама. Приходский священник произнес скромную речь, и все было кончено. Никогда больше она не увидит свою дочь.
«Матери не должны хоронить дочерей», – заявила ее собственная мать, когда они возвращались к машине. И она была права, хотя сказано это было таким тоном, что у Джейн сразу возникло чувство, будто мать винит в смерти внучки ее.
Впрочем, это, наверное, и в самом деле ее вина.
Боль пронзила сердце с такой силой, что Джейн согнулась пополам, задохнувшись от неожиданности. На помощь пришла мантра ее куратора.
– Я не в ответе за то, что мне неподвластно. Я не в ответе за то, что мне неподвластно. Я не в ответе за то, что мне неподвластно, – несколько раз произнесла она нараспев.
Когда Джейн смогла разогнуться, она открыла бардачок и вытащила пачку «Вирджинии слимс», которую держала там на всякий случай. Дрожащими руками выудив из пачки сигарету, она прикурила от зажигалки и сделала ровно одну глубокую затяжку. Потом приоткрыла окошко и щелчком отправила недокуренную сигарету под дождь.
«Дворники» вновь проехались по стеклу, и Джейн едва не закричала при виде незнакомого мужчины, стоящего у могилы ее дочери. Что он здесь делает? Он стоял, склонив голову не то в знак скорби, не то в попытке разобрать свежевыбитую надпись на камне, и с его серого пальто и голубых джинсов текла вода.
Джейн вдруг стало неловко, как будто она подглядывала за чем-то глубоко интимным между ее дочерью и этим незнакомцем. Выскажи она нечто подобное вслух, сама бы сочла это глупостью, однако в собственной голове подобные мысли казались ей вполне логичными.
Мужчина наклонился и положил что-то на могилу.
Он принес цветы?
Джейн потянулась, чтобы переключить «дворники» в более частый режим, но, случайно зацепив соседний рычаг, ослепила незнакомца светом фар. В тот самый момент, когда резиновые скребки согнали с лобового стекла воду, мужчина обернулся и посмотрел на Джейн. Она вздрогнула, потрясенная и зачарованная одновременно. Он был молод – никак не старше тридцати, – но непроницаемое, почти застывшее выражение лица вкупе с отрешенным взглядом выдавало затаенную боль человека, умудренного жизнью. Мужчина стоял без зонта, с козырька его бейсболки капало, так что глаз было не разглядеть. Они какое-то время смотрели друг на друга: она на него из машины, он на нее – стоя над могилой ее дочери, а струи дождя все текли и текли по стеклу, медленно скрывая мужчину из виду, вскоре от него остался лишь размытый силуэт. А потом расплылся и он.
За то время, которое понадобилось Джейн, чтобы преодолеть двадцать футов от машины до могилы, она успела промокнуть до нитки. Джейн остановилась там, где только что стоял незнакомец, и принялась озираться по сторонам, но его нигде не было. Она опустила глаза и подумала: как странно, что поверх могилы уже уложили аккуратные полосы дерна, чуть заляпанные грязью по краям. Настанет весна, и прижившаяся трава зазеленеет и пойдет в рост, навеки замуровав Мелоди в безмолвном мире мертвых. На Джейн нахлынуло острое желание содрать этот дерн, погрузить руки в землю и разрывать ее, пока не доберется до своей дочери. Ей хотелось забраться в гроб и обнять Мелоди, как обнимала, когда та была маленькой девочкой, до того, как выпивка и наркотики стали для нее главным в жизни. Пусть бы пришли и закопали их обратно вместе, подумалось Джейн. Все равно внутри у нее все умерло.
