Женька проснулся от того, что кто-то настойчиво и довольно энергично тряс его за плечо. Голова гудела как барабан, поэтому он сразу не смог открыть глаза. Когда ему удался этот героический поступок, он присел на кровати и увидел мать, которая со скорбным видом стояла у его кровати, держа в руке банку из под пива.
– Женя, ну что это такое? – грустно спросила она и сын несколько раз моргнул, а потом в упор уставился на неё.
– Пиво! – рявкнул он в ответ, – или ты не видишь?
– Вижу, – мать тяжело вздохнула, – ты где вчера опять напился? Тебя Илья домой притащил, еле живого…
– О, Господи! Мать, ну чего с утра такую чушь спрашивать? – Женька откинулся на подушку и сжал ладонями болевшую голову. – Где, по твоему мнению можно напиться? Разумеется, в баре! Хватит ныть, как будто это в первый раз! Лучше скажи, от головы есть что нибудь?
– Топор! У тебя собеседование сегодня, не забыл?
– Какое? – Женька вытаращил глаза, и мать покачала головой.
– Забыл, значит. Тетя Люба хотела тебя курьером взять к себе в салон! Так что вставай, пей кофе и поедем к ней.
Женька едва не застонал. Люба была маминой подругой, она открыла недавно свадебный салон и предложила Веронике, так звали мать Женьки, взять его на работу, чтобы великовозрастный балбес не сидел без дела. Но у самого Женьки были другие планы. Работать он не собирался, тем более простым курьером. Вот только вакансии президента Майкрософт ему не предлагали. Поэтому он сидел на шее матери, которая искренне жалела непутевого отпрыска.
– Мать, сегодня я не могу, хоть убей! – Женька упал на подушку и закрыл ладонями лицо. Щеку неприятно кольнуло и пальцы Женьки нащупали свежие ссадины. Он нахмурился и снова потрогал кожу. Неприятные ощущения повторились.
– Значит, не пойдешь к Любе? – голос матери уже стал раздражать Женьку, – опять с Ильёй в клуб?
– Отвали! – не выдержал Женька и вскочил с кровати, – сказал же – не пойду! Иди лучше кофе свари, у меня башка трещит!
В ванной, куда Женька спрятался от нытья матери, он внимательно осмотрел себя в зеркало. Щека его, действительно, была расцарапана, причём довольно сильно, на коже до сих пор были следы засохшей крови. Кто и когда умудрился его расцарапать, Женька не мог вспомнить, как ни напрягал он свой стонавший от боли мозг. Шутка ли, вчера он с Ильёй на пару опустошил половину бара в клубе. Пили все, что горит. Женька помнил только то, как он пришёл в бар, потом спор с каким-то мужиком, кто больше выпьет шотов, потом в памяти был провал. Очнулся Женька только утром, в своей кровати. Как всегда, домой его доставил Илья. Что было в перерыве между клубом и доставкой домой, Женька не помнил.
Поворчав, мать, наконец, куда-то ушла. Женька вышел из ванной, когда услышал хлопок двери. В кухне его уже ждал завтрак, Вероника Филипповна все таки пожалела сына и сварила кофе. Но поесть Женька не успел – зазвонил его мобильный. Женька взял его в руку, в другой руке него был бутерброд с сыром. Звонил Илья.
– Привет, страдалец! – голос друга был довольно бодрым, – как ты? Живой?
– Угу. Сегодня я дома побуду, башка на отрыв уходит, – Женька дожевал бутерброд, – Илюха, а с кем я вчера поцапался?
– Не понял…? Вроде ни с кем. А что такое?
– Да щека разодрана, – Женька поморщился, – болит, зараза…
– Может, та девка, с которой ты познакомиться хотел? – предположил друг, – ты её в окно увидел и из клуба ушёл. Я тебя звал-звал, бесполезно, хочу телку и все тут. Потом ты назад пришёл, уже поцарапанный. Что, совсем не помнишь ничего?
– Нет, – мрачно изрёк Женька, – значит, та сука меня и саданула когтями своими. Повезло ей, что я её не запомнил, получила бы сейчас по соплями.
