В начале первого часа ночи вдоль набережной по бульвару Круазетт брела озябшая и очень печальная женщина. Ее лицо освещали сполохи фейерверков, что все еще бушевали далеко в море, выпускаемые в темное небо с нескольких платформ. Вокруг нее не смолкали радостные крики на всех языках мира – начался новый, 2009 год. Праздничные столы стояли везде: на набережной, на уходящих в море пирсах, за сияющими витринами ресторанов. Повсюду смех, объятия, яркие одежды.
И только ей на этом празднике жизни не хватило места. Вероника давно уже промерзла до костей, пальцы потеряли чувствительность в новых, специально к празднику купленных туфельках. Несколько раз она заходила в ресторанчики, но приветливые метрдотели бросались к ней с извинениями: мест нет и не предвидится, мадам стоило забронировать столик заранее. Порывом ветра с моря у нее выдуло линзу из правого глаза, и это оказалось последней каплей. Женщина тихо заплакала посреди всеобщего радостного ликования.
А как она готовилась к этому празднику! Выбирала наряд, продумывала праздничное меню, покупала елку и елочные игрушки. Муж задерживался на переговорах в Германии, сначала обещал вернуться за пару дней до Нового года, потом тридцатого, потом тридцать первого… Сперва Вероника ничуть не беспокоилась – нет, она даже была довольна, что муж далеко и не раздражается лишний раз из-за всей этой предновогодней суеты. Ведь нужно было пройтись по магазинам с детьми, купить им подарки, позаботиться о небольших презентах для няни и приходящей прислуги. И чтобы после всех хлопот выглядеть соблазнительной и свежей, – сделать маникюр-педикюр, маску для тела, маску для лица, массаж, прическу...
Нервничать она начала только тридцатого, после того как муж на ее робкий намек, что пора бы ему уже воссоединиться с семейством, резко ответил, что даже не предполагает, когда вообще сумеет освободиться.
– А что, разве твои партнеры в Германии еще не разошлись на рождественские каникулы? – робея от его раздражения, спросила она.
– Какие к черту каникулы? – еще больше раздражился муж. – Это только русские могут думать о праздниках, когда в мире кризис!
– Не заводись, Андрюша, – взмолилась она самым кротким голосом, на который была способна. – Только скажи, когда же ты вернешься? Все-таки семейный праздник, дети тебя ждут.
– Черт возьми, да оставьте вы меня в покое с этим дурацким праздником! – заорал муж и бросил трубку.
Рука с телефоном без сил упала на колени. Вероника сидела в неловкой позе и думала о последних словах мужа. Что же это он имел в виду? Кто достает его с праздником, если, по его же словам, немцы думают только о кризисе? Значит, есть кто-то другой, а скорее другая, кто тоже звонит, дергает, и только что муж случайно проговорился. Потому и трубку швырнул: он всегда так делает, когда в разговоре сболтнет лишнее. Будь виновата она, муж бы трубку не бросил и не успокоился, пока не дождался от нее слез и покаяния… Не владея собой, в плену ужасных подозрений, она на одном дыхании написала мужу сообщение: «Праздник отменяется. Можешь вообще о нем забыть».
Через минуту пожалела, конечно, тем более что ответа на свой выпад она не получила. И стало ясно, что эта ссора исчерпает себя не скоро и извиняться за конфликт придется тоже ей. Что ж, она извинится, не впервой. Но только не сегодня и не завтра, потому что на Новый год муж теперь уж точно не приедет. Своим непростительным поведением она сама подписала ему увольнительную на все праздники.
Так и случилось. Муж позвонил сегодня в девять вечера, сухо попросил позвать к телефону детей, поздравил их и тут же отключился. Все, что перепало ей: торопливое бормотание сынишки Славика:
