Окна просторной спальни выходили на Женевское озеро. Стояла тихая, теплая, солнечная погода, столь характерная для начала сентября. Четыре человека – трое мужчин и одна женщина – в напряжении замерли перед огромной кроватью, на которой возлежал гордый и красивый старик.
– Убирайтесь! – произнес он, обращаясь к гостям (то были его собственные дети). – Не желаю вас больше видеть!
Гости покинули спальню. Когда дверь закрылась, один из мужчин, моложавый, с длинными светлыми волосами, истерично воскликнул:
– Ну когда же он умрет? Мне надоело ждать!
Единственная женщина (темные волосы, глубоко посаженные глаза, резкая линия подбородка, ей в действительности было под пятьдесят, однако выглядела она лет на пятнадцать моложе) бросила ему:
– Мориц, возьми себя в руки!
– Нет, Мориц прав, старик просто невозможен, – заявил другой мужчина, солидный, полный, с большой лысиной и в роговых очках. Он был старшим из детей старика и гордился этим, постоянно указывая на то, что его слово обладает наибольшим весом. – Ему доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие мучить нас, – продолжил старший брат. – Зачем он вызвал нас к себе? Неужели старику кто-то донес о той мерзавке, которая уверяет, будто она его дочь? Кто проболтался, неужто Мишель?
Третий мужчина, высокий, худощавый, сутулый, пожал плечами:
– Нет, это не в ее интересах. Вообще-то австриячка меня не беспокоит, а вот навязчивая идея отца найти русскую старуху... Мы должны помешать ему! Он явно не в себе! Следует привлечь психиатров...
– Тогда мы еще больше разозлим его, Отто, – возразила, приняв задумчивый вид, женщина.
– Но что ты предлагаешь, Корнелия? – спросил старший брат. – Старуха-то мертва, ее дочь тоже, а вот внучка жива! Или считаешь, что позволить ему перед смертью увеличить число потенциальных наследников, удачная мысль?
– Нет, Карл, я так не считаю, – ответила Корнелия, – однако...
В зал вошла женщина лет тридцати с небольшим – изящная платиновая блондинка с огромными зелеными глазами.
– Что же ты смолкла, Корнелия? – спросила она насмешливо. – Ведь у дочери не должно быть тайн от своей матери!
– Ты не моя мать, – ответила Корнелия, и в ее темных глазах сверкнул гнев. – Ты, Мишель, всего лишь очередная пассия моего отца!
– Его законная жена, – поправила ее блондинка.
Внимание трех братьев и сестры приковало появление невысокого мужчины с тонкими седыми усами, в сером костюме.
– Прошу вас, герр Штайнер, – пригласила Мишель, – мой супруг ждет вас.
Она распахнула дверь и пропустила посетителя в спальню старика. Дождавшись, когда Мишель скроется, младший из детей, Мориц, заговорил плаксиво:
– Нам сказочно повезло, что удалось остановить появление статьи об этой девчонке из Вены! Отец пока не в курсе, но если все же пронюхает... Неужели он официально признает ее дочерью?
– Боюсь, что так, – с апломбом произнес Карл. – Я наводил справки – помешать ему практически невозможно. И все только усугубится, если всплывет еще русская внучка. Но, конечно, всякое возможно, и отец может скончаться еще до того, как будут завершены все юридические формальности...
Отпрыски старика обменялись многозначительными взглядами, на несколько мгновений воцарилась тишина. Прервала ее Корнелия.
– Пройдемте в синюю гостиную, – сказала она. – Там нашему разговору никто не помешает.
Когда они оказались в огромном помещении, стены которого украшали синие с позолотой обои, женщина вздохнула:
– Боюсь, что ситуация еще хуже, чем мы предполагаем.
Карл первым делом потянулся к пузатому хрустальному графину, налил себе в бокал виски и одним глотком опорожнил его.
– Прекрати, Карл, – повернулся к нему Мориц. – Ты хотя бы сейчас можешь быть трезвым?
