Мифы Ктулху

© Володарская Л., перевод на русский язык, примечания. Наследник, 2023

© Чарный В., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Всвязи с обстоятельствами, приведшими к моему заключению в стенах этого приюта умалишенных, я сознаю, что мое нынешнее положение посеет естественные сомнения в подлинности моей истории. К несчастью, внутренний взор большинства людей чересчур затуманен для того, чтобы пытливо и рассудительно внимать тем скрытым явлениям, что лежат за гранью обыденного, и наблюдать которые – удел лишь тех немногих, что одарены психически. Обладая недюжинным интеллектом, они знают о зыбкости границ меж реальностью и вымыслом, и что все, нас окружающее, является лишь плодом нашего тонкого осознанного восприятия, но прозаический материализм толпы клеймит безумием те вспышки прозрения, что разрывают завесу эмпирически очевидного.

Имя мое Джервас Дадли, с младых ногтей я был мечтательным сновидцем. Достаток мой позволял не заботиться о доходах, а склад ума не располагал ни к овладению науками, ни к увлечениям, присущим тем, кого я знал; обитая в пределах, лежащих вне видимого глазу мира, я проводил свои юные годы за чтением древних и редких фолиантов, скитаясь в рощах и полях близ отчего дома. Не думаю, что открывшееся мне в тех томах и увиденное в тех полях и рощах совпало бы с тем, что могли видеть мои сверстники, но сказать нечто большее – значит напитать злых клеветников, чьи сплетни о ясности моего ума изредка слышатся в шепоте моих незримых слуг. Мне нет нужды искать причины явлений, связь меж которыми ясна. Упомянув, что обитель моя лежала в отстранении от мира, я умолчал о том, что был не одинок. Обычному человеку не под силу такое существование, ведь, отдаляясь от всего бренного, он неизбежно привлекает внимание созданий немертвых или тех, в ком больше не теплится жизнь.

Близ моего имения есть уединенная, поросшая лесом лощина, в сумрачной глубине которой я проводил так много времени в чтении, раздумьях и мечтах. Еще ребенком я делал первые шаги по ее замшелым склонам, и в гротескной вязи дубов плелись мои мальчишеские выдумки. Мне были знакомы дриады, обитавшие среди тех ветвей, и часто я был свидетелем их диких плясок в слабеющих лучах ущербной луны – но большего о том я говорить не должен. Скажу лишь об уединенной гробнице в глухой чащобе на склоне холма, заброшенном захоронении Хайдов, старинного и благородного семейства, чей последний прямой потомок упокоился в ее черных глубинах за много десятилетий до моего рождения.

Склеп, упомянутый мной, создан из древнего гранита, выветрившегося и обесцвеченного под властью туманов и влагой веков. Его высекли в скальной глубине, и снаружи виднелся лишь вход. Дверь, тяжеловесная, неприступная каменная плита, свисала на проржавевших железных петлях, пугающе приоткрытая, в оковах цепей и запоров, в согласии с отталкивающей модой полувековой давности. Жилище рода, чьи потомки пребывали здесь, некогда венчало вершину могильного холма, но сгинуло в пламени пожара, когда в него ударила молния. О той полуночной буре, что уничтожила этот мрачный кров, старожилы шепчут, пугливо озираясь, как о «гневе господнем», и это лишь подогревало мою и без того неуемную тягу к усыпальнице во мраке леса. В огне погиб лишь один мужчина. Когда сгорело поместье, все семейство покинуло эти края, и наконец, урна с печальным прахом последнего из Хайдов прибыла из дальней земли с тем, чтобы навеки быть погребенной среди молчания тьмы. Некому было возложить цветы у гранитного портала и встревожить медлительный сумрак теней, поселившийся на источенных влагой камнях.