Адам.
– Эшби, на выход. За тебя внесли залог, – кричит мне офицер полиции, подходя к камере и злобно оскалившись, как гиена.
О, конечно, ты мечтал, что я пробуду здесь всю ночь, но не прокатило, так ведь? Гребаный мудак.
Поднимаю свою упругую задницу с чертовски холодной металлической скамейки и, победно ухмыляясь, подхожу к решетке, разделяющей меня с этим идиотом.
– Офицер, Спенсер, – серьезно говорю я и протягиваю ему свои руки, чтобы парень снял с меня наручники. – Я буду скучать по вам сегодня, устроившись в своей теплой кроватке.
Мы знакомы с ним не первый день. Он действительно хотел, чтобы я остался, чтобы поиздеваться надо мной. Потому что он думает, будто я осквернил его милую дочурку.
Но, о Боже, Спенсер, серьезно?
Твоя дочь уже давно не милая и испорчена задолго до меня. Я лишь показал ей, кто лучший. И я не останусь здесь. Не в этот раз. И ни в какой другой. Мама все время меня вытаскивает. Не представляю, как она меня терпит, но ничего не могу поделать с собой. Мне скучно. Жить, как обычный прилежный подросток – это не мое. Хорошо еще она не знает о моем маленьком секрете.
Спенсер снимает с меня наручники, открывает камеру и дергает меня за ворот белой футболки, притянув к себе.
– Еще раз попадешься мне на глаза, парень, и твоя мамаша тебе не поможет.
Меня обдает его противным запахом изо рта, и я пячусь от него.
– Офицер, я всего лишь семнадцатилетний подросток. Не преступник. Чем я вам не угодил? – спрашиваю я, состроив невинные глазки.
– Ты разрисовал баллончиком здание суда, мелкий ты говнюк.
– Я же уже сказал вам – это был не я. Просто проходил мимо.
Я хихикаю и убираю его руки от своей одежды.
– На выход! – рявкает он и, развернувшись, направляется к своему столу, тяжело дыша от гнева.
Какой же ты придурок.
Нет, правда, неужели ты думаешь, что я так легко попадусь? Что у тебя появятся хоть какие-то улики, указывающие на то, что все эти мелкие пакости, за которые меня арестовывают не в первый раз, действительно моихрук дело? Я не настолько глуп, чтобы оставлять следы.
Я выхожу в коридор и замираю, увидев того, кто меня ожидает. Улыбка сразу же сходит с моего лица, а по спине пробегают мурашки от волнения.
Только этого мне не хватало.
– Адам, – говорит отец и слегка кивает головой в знак приветствия.
– Что ты здесь делаешь?
– Твоя мама позвонила мне. Что с тобой не так? Который раз за лето тебя арестовали?
– Не поздновато ли ты решил меня воспитывать? Надо было раньше этим заниматься. Ах, да, тебя же не было рядом, – раздраженно выплевываю я.
Все мышцы на теле напрягаются от злости.
– Ты же знаешь, почему все так, Адам. Это не моя вина. Я хотел быть рядом, воспитывать тебя, но твоя мама…
– Ладно, ладно, пап. Я знаю. Извини, – перебиваю я отца. – Я просто зол из-за того что меня несправедливо арестовали. Снова.
Ага, да. Не справедливо.
– Сын, – отец прищуривается и смотрит мне в глаза. – Вот только не надо мне лгать. Я знаю, что это был ты.
– Пап…
– Не утруждайся, – отец поднимает руку, жестом приказывая мне заткнуться. – Я не собираюсь тебя отчитывать. В этом суде работают одни мудаки. Но так больше продолжаться не может. Мать зла на тебя и очень обижена. Мы пришли к решению, что ты переезжаешь ко мне в Санта-Круз.
– Что? А меня вы не забыли спросить? – раздражаюсь я.
– Это не обсуждается, Адам. Ты губишь свою жизнь, свою будущее. Да что с тобой не так?
– Где мама?
– Ждет нас на улице с Джейком.
– А как Джейк к этому относится?
– Меня не волнует, как относится Джейк к тому, где мой сын будет жить.
– Ну, знаешь, по документам я как раз таки его сын.
Отец бледнеет. Он открывает рот, собираясь что-то сказать, но сразу же его закрывает. Покачав головой, двигается к выходу.
