В этом году весна удивляла своими капризами. Март был холодным, морозным и снежным. Апрель поразил, засыпая улицы сначала мелкой ледяной крупой, потом обрушив на город крупные хлопья изумительно-белого, пушистого снега, при этом раскатисто гремел гром и сверкали молнии. Апрель – месяц непостоянный, как в старой песне: «то солнца луч мелькнёт из поднебесья, то снег и дождь…» И всё это на юге нашей необъятной России, где плюсовая температура – обычное дело даже для зимы! Чехарда холодных и жарких дней привела к тому, что одновременно на улицах встречались, сталкивались на пешеходных переходах и у многочисленных магазинов, люди в теплых куртках и сапогах и такие же местные жители, только в майках, шортах и летних шлёпках… Не обращая внимания на изменчивую, непонятную погоду, уже во всю цвели жёлтые, цвета яркого солнца, нарциссы, фиолетовые гиацинты, расправляли свои широкие листья тюльпаны. Деревья были просто облеплены облаками белых и розовых цветов, нежные лепестки которых облетали с порывами ветра и, как снегом, засыпали газоны и пешеходные дорожки. Невероятный аромат на улице пьянил и звал на прогулку!
Юрий Николаевич, коренной житель небольшого южного городка Кропоткина, выглянув в настежь распахнутое окно, обозрел прилегающую к его двору территорию. Солнце светило ярко, но ещё не было той летней жары, при которой даже дышать невозможно. Дом, в котором проживал наш герой, достался ему в наследство от родителей и был довольно просторным. Когда была жива его мать, Валентина Дмитриевна, домовладение содержалось в идеальном порядке. То, что она сама сделать не могла, она поручала домочадцам и строго требовала выполнения. Когда же её не стало, заботу обо всём взвалил на свои плечи Юрий. У него были похожие методы: он расписывал работу между женой и двумя детьми, себе не оставляя, практически, ничего. Он ведь «трудился, не покладая рук, на благо своей семьи» в своём гараже, зарабатывая небольшие суммы очень редко ремонтом авто. Полученными деньгами Юрий распоряжался сам, на своё личное усмотрение. Остальные члены семьи должны были справляться сами и с платежами за коммунальные услуги, с приобретением продуктов и одежды и так далее по списку. Юрий Николаевич, не смотря на свой небольшой рост и худощавое сутулое телосложение, был настоящим грозным семейным тираном. Семья его терпела… Но, однажды, приехав из гаража домой, наш герой обнаружил отсутствие всей семьи. Они долго надеялись на его понимание, сочувствие, любовь… Ждали, что он изменится… Но, поняв через года, что этого не случится, ушли от него в одночасье… Все… Но ещё до этого события (а, возможно, именно это стало последней точкой невозврата) Юрий начал свозить домой, как считала семья, всякий хлам. Его комната была заставлена многочисленными банками и баночками с самогоном, различные пакеты с какой-то чужой одеждой и обувью занимали полностью два шкафа и пространство вокруг них. Непонятно какими продуктами он забивал два больших холодильника, нормальной еды там, практически, никогда не был. Во всех углах комнат стояли ящики, в которых были сложены инструменты, проводочки, лампочки, зажигалки и другое « не понятно что, но, может пригодится».
Мужчина несколько неуверенной походкой подошёл к холодильнику, достал запотевшую бутылку без этикетки. Налив в маленькую стопочку самогона собственного приготовления, выпил залпом, крякнул себе в усы, прикрыв ладонью рот и, вытерев рукой влажные губы, сперва занюхал, а потом и закусил краюхой тёмного хлеба. Затем он вышел на крыльцо. Стоя под полупрозрачным навесом, осмотрелся. На крыльце источало дикую вонь помойное ведро с горой старых овощных очистков и обглоданных костей. «Надо бы вынести… Потом… Не сейчас. Всё потом. Позже.» На ступеньках, занимая большую часть пространства, стояли ящики с инструментом, корзинки с чужой, неизвестно откуда здесь появившейся, никому не нужной посудой. Справа перед крыльцом у стены дома стояли несколько старых, как, простите, дерьмо динозавра, дверей, которые наполовину перекрывали проход во двор. Слева от того же крыльца проход в пристроенную когда-то давно, но не используемую комнату так же был завален мешками с тряпьём, обувью, какими-то железками. Там же стояли старая газовая печь и совсем не молодая стиральная машина. Ещё там же были части поломанной мебели, дырявые вёдра, банки из-под краски, ёмкости с застывшим цементом… Да! Ещё ящики с прошлогодним виноградом, который был хозяином собран осенью, а уже к зиме представлял из себя тошнотворную жижу, покрытую толстым слоем разноцветной склизкой плесени. Кстати, именно из этого продукта Юрий Николаевич и производил ту самую самогонку… Во дворе ещё много было всего наставлено, наложено, «покладено» и свалено всего «очень нужного, необходимого и полезного для хозяйства»: обгоревшие в пожаре доски, старые кирпичи, ржавые трубы… Всё, от чего люди обычно избавляются, собиралось рачительным хозяином во дворе. Не пустовали, так же, бывший огород и сад: посреди участка расположился старый разбитый диван и несколько «почти новых», неизвестного происхождения, кресел, бережно накрытых грязным, изорванным ветром, целлофаном. В дальнем углу огорода приютился бывший курятник на прочных металлических сваях, когда-то в нём держали птицу. А ещё раньше на этом месте находились большие клетки-домики с бассейнами для нутрий. Но всё это было давно… С некоторых пор семья отказалась от такого хозяйства. На него не было ни сил, ни времени, ни здоровья и, кстати, средств тоже не было. Юрий Николаевич замкнул на ключ входную дверь и, слегка потянувшись, стал спускаться по ступенькам. Когда-то он сам сделал это крыльцо, но тогда он был моложе, даже полон сил. Поэтому, ни к кому не прислушиваясь, ступеньки сделал крутые. А теперь сам еле мог их пройти, выставляя вперёд одну ногу, подтягивая к ней вторую и крепко ухватившись за перила. «Победив» крыльцо, он перешагнул через несколько пакетов с мусором, опираясь на стопку дверей, выбрался на более просторный участок двора, где стояла его машина.
