Марк.
Настойчивый стук в дверь
гостиничного номера не даёт досмотреть такой замечательный сон.
Зажмуриваю глаза в надежде удержать его хотя бы ещё на пару секунд,
но картинка меркнет, а потом и вовсе пропадает. Неважно, кто стоит
за этой самой дверью, я уже заранее ненавижу этого человека. За то,
что нахально выдернул из царства Морфея, в котором я был так
счастлив, и вернул в ненавистную реальность. В мир, где каждый удар
моего сердца отзывается невыносимой болью, потому что только в
фантазиях и снах Юля принадлежит мне. В жизни она девушка моего
друга. И как бы не было больно, я готов это терпеть. Лишь бы моя
девочка была счастлива, пускай с другим.
Накрываю голову подушкой в надежде,
что незваный гость всё-таки уйдет, но куда там. Стук в дверь
становится ещё более настойчивым. «Да кого там черти принесли?!» -
ругаюсь я, неохотно поднимаясь с кровати. Направляюсь к двери, уже
готовясь выплеснуть всю свою злость на того, кто посмел меня
разбудить. Мысленно накидываю гневную речь, однако еще не успев
дотронуться до дверной ручки, слышу знакомый женский голос:
– Никитин! Немедленно открой дверь!
Я знаю, что ты здесь. Как и то, что ты в номере один.
Напрягаюсь, пытаясь вспомнить кому
же всё-таки он принадлежит. Хотя чего гадать?
– Ты? – удивляюсь, глядя на стоящую
передо мной девушку. Уж кого-кого, а её точно не ожидал здесь
увидеть.
– Я. Впустишь? Или на пороге
разговаривать будем?
Делаю шаг в сторону, чтобы девушка
могла пройти внутрь комнаты. Гадаю, зачем мог ей понадобиться. Она
быстрым шагом проносится мимо меня. Резким движением одергивает
плотные шторы, заставляя мои глаза прищуриться от яркого дневного
света. Затем открывает окно, впуская свежий прохладный воздух.
– И давно ты бухаешь?
– Тебе-то что? Отчитывать меня
пришла?
– Да больно ты мне нужен! Только вот
скажи мне, Марик, а то я одного понять не могу. Если ты так любишь
Юльку, то почему не боролся? Какого чёрта ты позволил Грачевскому
так легко забрать её?
– А что я мог сделать, если Юля
любит его? Для меня главное, чтобы ей было хорошо.
– Вот не знаю, Никитин, ты то ли
дурак, то ли и впрямь такой благородный? Аж бесит! Попробовал бы
для начала что-то сделать. А ты ручки по швам и пошёл себя жалеть!
Я же сама видела, что у Малой к тебе тоже что-то есть. Пусть не
любовь, но симпатия точно была.
– Матвеева, отвали. И не лезь туда,
куда тебя не просят!
Опускаюсь в кресло и наполняю стакан
виски. Подношу крепкий напиток к губам, но сделать глоток мне не
позволяют тонкие наманикюренные пальчики, вцепившиеся в мой стакан
так, что содержимое выплескивается частично на пол и обивку кресла,
частично на меня.
– Ты охренела?! – подскакиваю на
ноги, позволяя забрать напиток, но только для того, чтобы мог снять
с себя мокрую футболку. Затем вновь тянусь за стаканом, но эта коза
прячет его за спиной.
– Дай сюда, – зло цежу я.
Вика смотрит на меня с вызовом,
задирая свой упрямый подбородок.
– Марк, завязывай бухать! Ты что
творишь с собой? В зеркало-то себя давно видел? Во что ты
превратился? На занятия не ходишь, дома не живёшь. Это я ещё молчу
о твоих новых дружках и нелегальных гонках.
– А о гонках ты как узнала? – Эта
стерва улыбается мне так, словно я спросил у неё сущую глупость. И
оставляет мой вопрос без ответа.
– Вали в душ, Никитин! Трезвей! У
меня к тебе серьёзный разговор! А тебя качает из стороны в сторону,
как неваляшку! Мне нужно, чтобы твой мозг работал если не на все
100%, то хотя бы на половину.
– Нет, я просто поражаюсь твоему
нахальству! Ты разбудила меня, ворвалась в номер, ещё и ставишь мне
тут условия! С чего ты, Вика, взяла, что я стану тебя слушать?
Вместо того, чтобы выставить за дверь.
