Мне всегда казалось, что любовные
драмы – совершенно не мое и происходят они только в кино, или же с
известными людьми, когда все переживания выносятся наружу, и каждый
прохожий может прочитать об этом в сети. Я ни за что не могла бы
подумать, что стану жертвой банальной измены человека, которому
доверяла и, как мне казалось, любила. Подруги рассказывали мне, как
подозревали и заставали своих мужей и просто любимых в объятиях
других женщин. Я слушала и была так далека от их переживаний,
пыталась представить во всем этом себя, думала, что бы сделала я,
но меня хватало лишь на пару минут. На большее моя фантазия была
неспособна, ведь я была счастлива и не могла предположить, что
когда-нибудь окажусь в такой же ситуации. Вот уж точно чего нельзя
сделать, так это понять страдание человека в полной мере до тех
пор, пока не окажешься на его месте. Ты способен лишь
посочувствовать или сделать вид, но ты никогда не ощутишь, как тебя
разрывает на части от безысходности, если сама никогда не рыдала от
нестерпимой боли.
Но я не могла рыдать. Сначала слез
не было. Я не сразу осознала, что в моей жизни запустился какой-то
механизм, началось ненужное движение, которое по своей наивности я
не смогла разглядеть. Тревожные сигналы начали поступать еще около
месяца назад, когда мои подруги сказали мне, что видели в журнале
статью про Даррена, где была его фотография с его ассистенткой.
Тогда я не придала этому никакого значения, посмеялась немного,
потому что доверяла ему. Да и мало ли что журналисты могут снять –
им сенсацию подавай, они на это живут. Но затем мне позвонила мама
и сказала, что слышала что-то в каком-то шоу.
Я отмахнулась, но аккуратно
поговорила с Дарреном, причем в тот вечер инициатива шла от
него. Он объяснил мне, что все это неправда, и между нами все
по-прежнему: любовь и доверие. А я смотрела ему в глаза и
успокоивалась. Я не могла не поверить ему, потому что мне хотелось
верить в наше будущее, и оно намечалось.
А позавчера я сидела дома и
работала. Мой новый проект был таким невыносимо пресным, что я
подобно ребенку с дефицитом внимания, перескакивала с чертежей на
страницу социальной сети. И хотя второе меня увлекало ничуть не
больше первого, все же на неработу я тратила гораздо больше
времени. Обычно я не люблю смотреть страницы и фотографии тех, кого
я не знаю, но в тот день почему-то решила пошарить по чужим жизням.
На глаза мне попалось лицо той самой помощницы Даррена, с которой
он был сфотографирован в журнале. Миловидна, совсем еще юна, слегка
пышноватая, но подтянутая. Ничего особенного в банальном селфи,
сделанном в спальне на фоне разложенного на кровати красного
чемодана и вороха одежды. Однако неостроумная подпись гласила:
«Собираюсь в дорогу с неотразимым шефом. Одни на все выходные!»
Я как будто ошалела. Под голоп
сердечного стука я взяла трубку и позвонила в авиакомпанию, чтобы
перенести вылет с послезавтра на ближайший рейс до Валенсии, где
сейчас был Даррен.
Уже утром я летела туда и знала, что
хотя нашу встречу мы и обговаривали заранее, все же ждали меня не
раньше завтрашнего дня. По времени я как раз успевала застать
Даррена в номере: он редко встает рано, а дела у него были
запланированы только к вечеру.
В отеле я была почти в десять часов,
подошла на ресепшн и спросила, у себя ли Даррен Филдинг и можно ли
к нему подняться. Молодой человек с прилизанными волосам ответил,
что сеньор Филдинг не выходил, но пройти к нему я не могу, так как
я не живу в отеле, а посетителям подниматься запрещено, если только
гость заранее не предупредил о визитере. Я назвала свое имя и, о
чудо, оказалось, что обо мне уже предупредили.
