Одним слитным движением младший лейтенант НКВД Кучмак спрыгнул с повозки. Молодое, хорошо тренированное тело, не испытывающее недостатка в витаминах.
– Давай-ка покурим, сержант.
– Покурим.
Слегка отстали от всех, закурили.
– Вчера видел тебя в управлении на награждении. По известной причине поздравлять не буду. В списки спецпоселенцев твоя мать Фомина Мария Алексеевна была внесена в последний момент. Изменения внесла лейтенант Ющенкова.
– Товарищ младший лейтенант, благодарю вас за объяснение. Скажите, это была личная инициатива лейтенанта?
– Не знаю, может быть «цу» сверху поступило?
– Сверху?
– Сержант, ты новый человек, до вчерашнего дня я тебя не видел. Ты разве не знаешь кто отец Ющенковой?
– Нет, не знаю.
– Старший майор госбезопасности, в Москве, в столице нашей родины! А мы с тобой здесь дерьмо разгребаем.
– Лейтенант Ющенкова совсем недавно была …
– Была! Не тебя одного вчера наградили. Приказ о присвоении звания пришел к концу дня. Теперь она лейтенант.
В этот момент я посмотрел на лицо старшего конвоя. Все очень просто. Зависть. Имеющая под собой реальную основу. Виолетта Пантелеевна в органах не более года и уже лейтенант. Старшему конвоя лет так двадцать пять, в органах он намного больше. Все понятно.
– Товарищ младший лейтенант, у меня к вам вопрос и просьба.
– Н-да сержант, далеко пойдешь, если не остановят. Может быть тебе еще сто грамм и бабу? И уже не ко мне. Матвиенко, твою ж мать! Нашел где отлить, вот же придурок на мою голову! Давай быстрее излагай сержант!
– Разрешите сопровождать с вами спецпоселенцев, это из-за матери. И верните табельное оружие.
– Психовать не начнешь? Мне еще тут стрельбы не хватает!
– Нет. Буду вести себя согласно устава и полученного ранее вами приказа.
– Да, я видел. Ты даже с матерью не заговорил!
– Так не положено, товарищ младший лейтенант, с задержанными.
– Вот я и говорю – далеко пойдешь сержант!
– А насчет стрелять. Не стал бы этого делать, да даже и без ствола смог бы положить несколько человек, – наклоняюсь к голенищам сапог, шаг – ножи в руках, разгибаюсь, еще шаг, бросок – и два хищных лезвия подрагивают в задке повозки, едущей в метрах пяти от нас. Идущий рядом конвойный, поворачивает голову на звук и потрясенно смотрит на непонятно откуда, появившиеся ножи, бледнеет. Воображение развито у парня. Матвиенко, это он ударил мою мать!
– Смог бы сделать это лучше, сейчас – нервничаю, товарищ младший лейтенант.
Тот, слегка офигевший, смотрит на меня, достает еще одну папиросу, подкуривает.
– Значит правду о вас говорят. Вы вдвоем положили взвод красноармейцев, бойцы были обученные, ни одного первогодка среди них не было …, – младлей с минутной задержкой выпустил дым, – и разговора у нас с тобой, сержант, тоже не было, ты понял?
– Так точно. Беседовали о погоде, об очень ранней осени в этом году.
Откровенность младлея понять можно. Он не хочет никаким боком быть втянутым в разборки «гэбэшных» небожителей. С одной стороны, старший майор ГБ, с другой – мутный сержант, обласканный начальством. Между ними, явно связующее звено, Ющенкова Виолетта Пантелеевна. Недавно арестован нарком Ежов. Обычная картина сегодняшнего дня – перетрясти ближайшее окружение таких высокопоставленных "людей". Вряд ли кто-то из них останется на своем месте, обойденным вышестоящим вниманием и заботой. С отбитыми почками, сцать только с болью и кровью в столыпинском вагоне – на север, на снегозаготовки. Кого нельзя выпускать, останутся в подвалах Лубянки, но тоже ненадолго. Пуля в затылок – решение проблем с языком. Так кому из них повезет больше? Кандидату на звание, Матвиенко? До конца дня не повезет, окончательно не повезет. Жопу рвать, зарабатывая сержантские кубари, уже не будешь!
