Под самым потолком в большой светлой спальне слабо вибрировал фиолетовый кристалл. Встроенный в огромный вентилятор, он питал несколько установленных в комнате синих кристаллов, похожих на миниатюрные айсберги. От них исходили волны спасительного холодного воздуха, которые прокатывались по комнате легким ветерком вслед за ленивыми движениями лопастей. Один такой кристалл как раз стоял на туалетном столике с большим зеркалом, обрамленным деревянной резьбой в форме листьев и цветов.
Из зеркала на меня смотрела девушка в старом задорном купальнике. Девушка, которая чувствовала себя посреди роскоши этой виллы в Майами не на своем месте, и я боялась встретиться с ней взглядом…
Мне было стыдно. Впервые по-настоящему стыдно за очень долгое время.
Старый купальник – единственный, что у меня остался – теперь казался до ужаса непоходящим. Два треугольника черной материи с рюшечками на груди и черные трусики с веселыми узелками на бедрах.
«Потяни – они и развяжутся!» – первая стойкая ассоциация, пришедшая ум, стоило наконец рассмотреть себя в зеркале.
Кроме того, на лифчике купальника, строго по центру каждого треугольника был рисунок черепа, а прямо на ткани в паху – блестящее красное сердце.
Я мысленно и не только мысленно застонала, осознавая масштабы катастрофы.
Боги, чем я думала, покупая это? Тем самым «сердечком»? Почему узоры на интимных частях тела тогда показались мне дико забавными?
Да и я надевала его все пару раз, когда мы с Джен выбирались позагорать на крышу нашего дома в Нью-Йорке. Соседи часто устраивали там барбекю, но посещать эти тусовки нам почти не удавалось.
Опускаю взгляд вниз, неловко касаюсь черной ткани лифчика. Тяну в стороны за нижние углы левый «треугольник», желая чуть сильнее скрыть полушарие груди. Купальник теперь казался мне не только старым, не только дурацким, но и излишке открытым.
Скользкая ткань упрямо вернулась на место. И даже еще сильнее оголила грудь. Я стиснула зубы, подавила утробное рычание, а потом отбросила назад упавшие на лицо волосы. Мой взгляд наконец встретился со взглядом отражения.
«Да какого хрена я вообще распереживалась из-за этой хрени, будто героиня-недотрога из сериала для подростков? – подумала я и фыркнула что-то неразборчивое себе под нос. – Не приедет он. Не приедет! Мария и Айри сказали, что не получали от него ответа на приглашение».
Я выпрямилась, взяла с туалетного столика очки, деловито нацепила их на нос и, вздернув подбородок, пошла прочь из спальни. Но напоследок, уже у самой двери, все же поправила купальник еще раз. Ни вилле гостили парни. Чужие парни… Последнее, чего бы мне хотелось – это волновать девочек. Хотя, может, я постигаю какую-то неизведанную прежде степень паранойи, и никто даже не обратит внимания на мой купальник?
Босые ступни шлепают по светло-серому с прожилками мраморному полу. Солнечный свет проникает в дом будто отовсюду: через множество огромных окон, огибает колонны и арочные перекрытия в колониальном стиле, отражается от белых стен, путается в воздушной ткани занавесок.
Из коридора второго этажа я шагнула к лестнице с коваными перилами. Навстречу мне полетели отголоски смеха друзей и новых знакомых. Кажется, они расположились у бассейна во дворе дома.
Здесь все было как в другом мире. Мире, наполненном запахом моря и соли, колыханием пальмовых ветвей, создающим причудливые теневые узоры, и солнечным светом. На каком-то подсознательном уровне это вызывало воспоминания о вчерашней ночи, проведенной в городе.
Сияние вывесок квартала Арт-Деко, окрашивающие пальмы и бульвары в неоновые цвета. Слишком яркое и порой неудержимое. Как латиноамериканские ритмы, которые гремели почти из каждого бара.
