В комнате стояли густые сумерки. Низко висящая лампа в темном плафоне высвечивала мягкий круг старого гладкого дерева на столе, на большее ее не хватало. Дед сидел скрючившись. Поход, однажды внезапно и крепко засевший в его голове, начинается уже завтра. И ни днем позже. Даже если Варган вдруг решит пойти на попятную. Так он себе назначил. Назначил твердо, хотя исхода не знал.
Поход приближался так сновиденчески невесомо, так бестелесно, как теперь не было плоти и у воспоминания, послужившего всему причиной. Дед хлопнул по столу рукой, так что в ладони забегали мурашки. Было. Это все было. И завтра он идет. Все. Надо только к Митьке сходить за лопатой. Чертяка корявая, взял и не вернул. А как без лопаты? А если копать? А если рубить? – себе же в ответ спросил Дед. Топор возьмет Варган, опять вспомнил он и поднялся.
На улице было уже темно и пусто. Фонарей поблизости горело всего двое. В стороне, где улица начиналась, и почти рядом с Митькой. Дед забарабанил в дверь. Из окна высунулась голова Митькиной матери.
– Кого там еще нелегкая принесла? – просипела она тихо и недобро.
– Где эта чертяка твоя? – в тон ей ответил Дед.
– Нету. Не вертался еще. Чего тебе?
– Лопату мою! – Дед тихо ругнулся.
– Не знаю ничего. Придет – его и спрашивай.
– Дверь разнесу, – предупредил Дед.
– А ну цыц! Цыц там! Дверь он мне разнесет. Митьке скажу – он те разнесет… Ладно… Ты ж завтра того?
– Ну.
– Точно?
– Да точно. Если с лопатой. Без нее чего ходить—то?
– Ладно. Раз уходишь… На лопату и уходи, чтоб Митька не видал, – и высунула из окна лопату.
– А чего не отдавала?! – вскинулся Дед.
– Не велел.
– А чего отдала тогда?
– Иди уже, – она прикрыла скрипнувшее окно.
Дед опять выругался, поди пойми этих корявых, и пошел домой.
Лопату он не стал оставлять в сенях, где ей было самое место, а занес в комнату и поставил рядом со столом. Аккуратно поставил, будто важно это было. Поставил поровнее, чтобы не съехала и не завалилась. Вот все и налаживается. Лопата есть. И Варган есть. А у Варгана карта. Но, даже если бы и не было, главное – Варган. Лесной человек. Местный. Не тутошний, а тамошний. Значит, знает. Значит, завтра идут. Как солнце встанет. Значит, рано. Ворота закроют уже за ними. Последних после рассвета сколько-то подождут, если кто придет, и закроют.
Лес. Какой он? Позвал бы его кто раньше, пошел бы? Вот вопрос. Может, конечно, и пошел бы, да вряд ли. Чего он там не видал? Ничего не видал. А и не надо. Чего ему там надо? Все тут, в деревне, есть. А то… лес. Небось все по-другому. Не как у людей. Хотя люди-то там есть. Варган же пришел. И много, говорит, есть их, лесных. Да оно и понятно. Люди везде есть. Лес… Дед откинулся на стуле, рассматривая темные углы под потолком. Деревьев там, поди, видимо-невидимо. Больше, чем в ином саду. Да больше, больше, чего уж там.
Пропели куры. Солнце показало верхний бок. Варган уже ждал у ворот. Ишь, не терпится ему. Дед кивнул. Присели на лавку у ворот на дорожку и вышли. Вратари пождали еще немного, как положено, никого больше не дождались и стали закрывать. Дед с Варганом слышали, как за спиной ухнуло и лязгнуло. Обернулись – закрыто. Все, теперь до следующего раза не откроют. Либо платить, либо ждать.
Шли лугом. Уже просыпалась жара, хоть и утро.
– Слышь, Дед? – покосился Варган с интересом. – Я чего спросить все хотел. А ты чего дед-то? Ты ж как я, вроде. Ну, может, самую малость если только постарше.
– Чего, чего. Дикий ты, что ли? Дикий и есть. Давно ж, вроде, из лесу пришел, а все дикий. Я ж назначенный дед. Назначили меня. У меня и грамота имеется. Я не взял только. Зачем она в лесу-то мне, грамота? В случае чего ты и подтвердишь, что я дед.
