Я каждый день стою на страже жизни,
И сердце я тебе свое дарю,
И пусть сейчас мои услышишь мысли,
Я лишь скажу, что я тебя люблю…
Я не прошу у Бога для себя пощады,
Я сам избрал себе свою судьбу,
Мне безразличны всякие награды,
Я рад тому, что ты жива, и я дышу…
Всегда готов прикрыть тебя спиною,
И пулю на лету остановлю,
Но я прошу, не уходи из жизни,
Ведь без тебя я сам тогда умру…
***
Привычный дорожный гул машин рассек внезапный свист свежей резины об мокрый асфальт. Электронный мозг автомобиля не смог погасить рвение хозяина быть «первым» и черный кроссовер практически на полном ходу обнял единственное растущее здесь дерево. Громкий хруст пластика и скрежет кореженного металла заглушил истошный женский крик. Подушки безопасности спасли безрассудного гонщика, хоть и временно выключили его из реальности, а жизнь юной девушки, переходившей дорогу на свой зеленый, остановилась на отметке спидометра 103 километра в час…
Яркий свет и быстро сменяющиеся картинки из прошлого. Странная смесь знакомых ранее звуков. Душистый запах свежесобранных цветов вперемешку с едким запахом хлорки и мышьяка. Онемение и холод, который медленно поглощает все тело. Еще секунда и… линия жизни стала беспрерывно прямой.
Больше не будет слез, не будет пустых обещаний, не будет разочарования и боли… но, не будет и любви… Не будет тепла и нежной улыбки, не будет ничего, что так дорого сердцу… будет только тишина и покой.
И ничто так не терзает загубленную душу, как прощальные завывания кота, который предчувствовал беду и не пускал… не давал сделать и шагу за порог, но запоздалые звонки, и вечно назойливая подруга, что давно ждала в кафе, упорно ускоряли время и шаг несчастной.
И вот он, скоропостижный финал…
Говорят – «нарочно не придумаешь», но судьба настигла девушку практически в трех шагах от кафе. Лучшая подруга даже не успела махнуть ей рукой, как «черная молния» откинула Мари на несколько метров дальше от перехода. Что же дальше? А дальше: скорая помощь, полиция, крики и слезы подруги, реанимация…
Разряд мощностью 300 вольт пронзал переломанное тело. Врачи, как могли, пытались вернуть Дюпэн-Чэн к жизни, но писк монитора Холтера обреченно твердил об отсутствии признаков жизни.
Минута… еще минута… и все. Время наступления смерти 11:45.
Спустя час тело было доставлено в морг общественной больницы Мэри Ноэль Дана1, где уже в 14:30 было проведено вскрытие. Врач-патологоанатом кривым почерком констатировал смерть от множественных внутренних травм.
Погрузив обнаженное тело Мари в холодильный ящик, Жером Фьюри, бережно накрывал её белой тканью.
– Красивая девушка… И такая ужасная смерть…
На секунду остановившись:
– Чертовы медбратья, даже глаза ей закрыть не удосужились… – и только он хотел исправить эту оплошность, как его позвала медсестра.
– Месье Фьюри?
– Я тут!
– Вас срочно зовут в хирургию!
– Меня? – удивился он.
– Да, вас!
– Хм… ну ладно, иду…
И так и не сделав задуманное, он накрыл лицо Маринетт тканью, после чего захлопнул холодильник и ушел.
Холод… Глухая тишина, которую лишь изредка нарушает гул холодильной установки. Долгожданный покой для души, что уже почти оставила это тело. Незакрытые глаза и выражение лица, на котором застыла то ли боль, то ли улыбка…
Иссякший огонь этих сапфировых очей внезапно озарил белый дневной свет, такой яркий, что даже мертвый бы проснулся. Внезапное тепло в районе груди, и тело само готово сделать заветный вдох. Мутный, словно в белом дыму образ ангела, что своей доброй рукой обтирал свежие швы. И голос, что шептал ей:
– Вставай!
