До периода начала коллективизации в 1929 году у станичников жизнь протекала слаженно и успешно. С началом коллективизации всё изменилось. Домовитых казаков попросили на выход из станицы. И вот трагическая картина: на дороге в гору, ведущей в Лабинск из станицы Костромской остановился огромный обоз и послышался с горы прощальный казачий хор, для которого станица выглядела природным амфитеатром. Но драма была совсем не театральная.
Прощай, ты, Уманьска станица
Прощай, весела сторона.
Прощай, казачка молодая,
Прощай, голубушка моя.
Вот скрылось солнце за горою,
Не слышно песни соловья.
Прощай, казачка, Бог с тобою,
Пора садиться на коня.
Казачий конь далеко скачет,
Казачка ноченьку не спит.
Не спит она, ще й горько плачет,
Печально в хижине своей.
А мать казачку утешала —
Не плачь, красотка, дочь моя,
Тебе давно жених готовый,
Ты будешь в золоте ходить.
Нельзя, нельзя, родна мамаша,
Такие речи говорить.
Останусь милому верна я,
Нельзя, нельзя дружка забыть.
Мне довелось побывать в 2014 г. на дне рожденья писателя Шолохова в станице Вёшенской, гулянья и ярмарки были весьма красочные, но вот о Шолохове я не услышал и не увидел ни слова. На ярмарке я приобрел у кузнеца кресала, которые использовал позже как геральдические знаки в своей композиции. Над Доном в целях безопасности висел огромный аэростат. Свирепствовала мошкара. К примеру, тогда я узнал, что на Дону сейчас осталось лишь 5% родовых казаков. (Геноцид налицо).
Приняли нас там отменно, выделили жилье и пирушку организовали. Казаков интересовал калибр СВД на Донбассе – 7,62 или 9,27? Затем нас проводили в станицу Еланскую, там шли съемки фильма «Тихий Дон». Стояли декорации, выкрашенные в болотно-зеленый цвет. Но главной целью для нас в Еланской был частный музей Донского казачества под патронажем атамана Владимира Петровича Мелихова. Музей и прием, который нам оказали сотрудники музея произвели неизгладимое впечатление на меня и моих спутников. Это роскошный оазис посреди огромной обезлюдевшей Донской степи.
Но вернемся в прошлое на Кубань. В начале 1930 года деда Гаврилу Васильевича, кавалера 4 «георгиев» посадили в тюрьму за отказ Буденному участвовать в гражданской войне. В станице и на хуторе насильственно все обобщалось. Людей привлекают к коллективному труду, но организовать труд не могут. Люди ищут выход из создавшегося положения, многие уходят куда глаза глядят. Дядя Петя, бывший деникинец, вернувшийся из белой эмиграции в Англии, уходит на конный завод близ Лабинска, дядя Филя уходит с хутора в станицу к брату, где укрывается от преследования. Моего папу тоже арестовывают, а маму, меня, Настю и Сережу насильно на бричке вывозят в Лабинск, куда также прибывает и папа.
Нас и других разместили в товарные вагоны, в каждом вагоне был охранник с винтовкой, и повезли, а вот куда – никто не знал!
Иезуит Сосо и Вор в законе «Коба Бесошвили» изобрел «Тюрьму семейного типа».
Завистливые твари
Сломали наш уклад,
Мы длинною колонной
Ушли в советской ад!
Как гласит Справка о реабилитации от 1992 года, Пергунов Тимофей Гаврилович 1905 года рождения, как глава крестьянского кулацкого хозяйства, по политическим мотивам, в соответствии с решением Лабинского райисполкома Краснодарского края, в июне 1931 года был насильственно выселен с территории Краснодарского края с членами семьи и направлен на спецпоселение в Верхотурский район Свердловской области. Освобождены все со спецпоселения в 1942 году, Пергунов Б. Т. выбыл на учебу в октябре 1939 г.
Состав семьи:
Пергунов Тимофей Гаврилович, 1905 г. р.,
Пергунова Марфа Ивановна, 1905 г. р.,
