Не могу так больше. Просто не могу!
— Дай мне свой телефон, пожалуйста. — вытягиваю руку в сторону мужа, что в очередной раз проторчал полчаса в ванной, с кем-то общаясь по телефону. Пальцы дрожат. Меня трясёт. Если он снова скажет, что я какая-то тупая, что я сумасшедшая, что мне всё только кажется, мерещится… я его убью просто!
Серо-голубые глаза смотрят на меня с лёгким прищуром.
Понятно. Кукиш мне, а не его телефон. Сейчас начнёт меня обвинять в галлюцинациях, шизофрении и бог весть в чём ещё.
— Дима, это же просто… Дай мне, пожалуйста, свой телефон.
— Что просто, Кира? Потакать твоим заскоками? Ты больная — вот, что просто. Заебали уже твои выкидоны. — злится. Как обычно. — Я не могу в душ спокойно сходить! Выхожу, ты уже под дверями меня поджидаешь, как из засады нападаешь. Что? Опять себе что-то придумала? — рука, на пальце которой обручальное кольцо, что я ему надела шесть лет назад, сжимает телефон. Наверное, самую желанную вещь на свете для меня в такие минуты.
— Я придумала. — киваю, с трудом сдерживая слёзы. — Хорошо. Я тупая, я сумасшедшая… Хорошо, Дим. Докажи…
— М? Что доказать? — хмурится тот, кого я считала самым лучшим мужчиной на свете все эти годы.
— Докажи, что я тупая, что я сумасшедшая, что мне всё кажется, слышится, чудится… Всё просто. Ты говорил с кем-то по телефону! Я слышала! Ты последние месяцы его вообще из рук не выпускаешь. Пароль поставил… Докажи мне, что ты ни с кем не разговаривал в нашей ванной. Втихаря от меня. Докажи, что я сумасшедшая. Дай мне свой чёртов телефон! — голос срывается.
— Не визжи, больная! — гаркает муж. — Может, ты мне тоже докажешь, что не сумасшедшая? Справку принесёшь от невропатолога и психиатра, а потом уже от меня что-то требовать будешь? Да, отличная идея. Сходи проверь голову!
Некогда нежные и щедрые на ласку руки отталкивают меня к стене. Расчищают себе дорогу. Убирают препятствие… Я — препятствие.
Кошмар какой-то.
Не могу так больше жить. Не хочу. Нет ни сил никаких, ни желания, ни надежд.
Разве он не видит, как мне плохо? Как я плачу, страдаю и медленно умираю каждый день от такого к себе отношения?
Я не хочу верить ни во что! Мысль, что у мужа кто-то появился, убивает меня ничуть не медленнее, чем сомнения в собственном разуме.
Пусть я безумна… Пусть! Если это так… Это ведь должно лечиться. Это же болезнь, приобретённая, я никогда не была истеричкой и пилой, а последние месяцы нашего брака…
Мы ведь обещали… И в горе, и в радости. Вот оно горе — я чокнулась! Почему он не хочет помочь? Почему не покажет свой телефон, почему не убедит меня по-доброму, ласково, заботливо в том, что мне нужна помощь? Хотя… если однажды он вернётся с работы домой вместе с психиатром, боюсь, мне от этого легче не станет.
Что делать? Вот что делать? Нанимать кого-то? Искать способы получить его детализацию звонков? Слежку за ним устроить? Что? Вот что?!
Не выдерживаю. Срываюсь следом за Димой. Влетаю в нашу спальню и зло выплёвываю:
— Как можно быть таким мудаком?! Если у тебя кто-то есть, скажи мне об этом! Если разлюбил, скажи мне об этом! Зачем из меня делать идиотку и выставлять меня сумасшедшей?! За что ты надо мной так издеваешься? За что?!
— Ты считаешь издевательством, что я не ведусь на твои загоны? Отлично, Кира. — кремовое полотенце соскальзывает с его бёдер. Муж одевается при мне, будто я пустое место какое-то.
Конечно, он ведь всё сказал. Высказался. Зачем на меня вообще обращать внимание?
— Хватит мои подозрения называть загонами. Я не сумасшедшая! — ору не своим голосом, явно играя в пользу Димы. — Ты изменился! Охренеть как изменился! Работа, работа, работа, работа…
