Осень в этом году выдалась хмурой. Дожди не переставали идти
сутками. Зонтик стал моим постоянным спутником. Выйдя из маршрутки,
достала из сумки влажные салфетки и вытерла туфли. Перед входом в
институт я старательно перепрыгивала попадающиеся лужи. Не хочется
потом весь день в грязной обуви ходить.
Сняв ветровку, я стала подниматься на третий этаж, где у нашего
второго курса сейчас должна была начаться экономика.
Я успела забежать со звонком:
- О, Белова, проходите. Вы как раз вовремя, - съязвил наш препод. В
принципе, неплохой преподаватель, но как человек – монстр.
Опоздаешь к нему на пару, весь год потом гнобить будет.
Поднявшись на свое место, я села рядом с Мироновой, которая уже
засыпала на парте, спрятавшись за спинами одногруппников.
- Нин, опять всю ночь в клубе была? - зная подругу,
поинтересовалась я. Учась вместе второй год, мы с ней сдружились.
Хоть я и не была заядлой тусовщицей, а она не пример для подражания
в учебе, все же мы подружились. Смешно сказать, но нас объединил
случай в маршрутке, когда мы обе ругались на неуклюжих пассажиров,
оттоптавших нам ноги.
После последней четвертой пары, я уставшая пошла домой. Нинка ушла
уже после второй отсыпаться. Пока я строчила той смс-ку с заданием
по маркетингу, я в кого-то врезалась.
- Ой, простите, - посмотрев вниз, я поняла, что наделала. Парень
рассыпал все бумаги, которые нес. – Давайте, помогу. Я не
нарочно.
Он все это время, молча, собирал бумаги.
- Спасибо, ничего страшного, - не поднимая головы, сказал он, а я
просто рухнула с корточек на пол.
Да нет, не может быть. Он уезжал в Лондон на
стажировку.
Но этот голос.
Даже спустя чуть больше года заставлял что-то сжиматься глубоко в
душе.
- Все в порядке? - спросил он, подняв голову. На секунду я впала в
оцепенение. Наверное, как и он.
- Стас…
- Здравствуй, - он прочистил горло и поднялся на ноги. Я сделала то
же самое, отряхивая джинсы.
- Привет, - и почему голос так дрожит? Да я, кажется, сама сейчас в
обморок рухну.
- Как ты?
- Хорошо, а ты?
- Тоже. Ну, я пойду, мне пора, - сказал он и ушел, не
обернувшись.
Обернулась я и смотрела, как он с поднятой
головой уходит вперед. Он нисколько не изменился. Только
повзрослел. Все те же широкие плечи, слегка хриплый голос, синие
глаза. Я всегда думала, что это линзы. Но нет. Это его глаза. И как
он умудрялся выглядеть так в простых джинсах и футболке? И тот же
запах. Дольче Габбана. Я помню, как мы вместе выбирали их ему
летом. Тем прошлым летом. И вот сейчас он подходит к
блондинке, стоящей у окна и, обняв ее за талию, уходит.
Это объятие заставляет меня вздрогнуть.
Очнувшись, я вылетаю из института и тороплюсь домой. Я пытаюсь не
думать сейчас ни о чем. Просто хочу поскорее попасть
домой.
Как назло, родители дома. Забежав в комнату, пока мама не видит, я
закрываю дверь и, упав на кровать, кусаю плед. Я не плачу, я в
истерике. Хочется кричать в голос, бить посуду.
Но нельзя. Мама же будет волноваться.
А я… Почему я реву? Потому что я идиотка. Потому что я только
сейчас поняла, что не любила его, а люблю.
Я никогда не переставала его любить. Или как
объяснить то, что его фото до сих пор стояло в рамке на столе? А
теперь уже поздно. Я сделала ему больно, и он не простит меня. Он
идет дальше, а я остаюсь одна.
Весь последний год я занимала себя подготовкой к экзаменам и
поступлением в институт. Голова была забита одними формулами и
задачами. И вот сейчас, случайно столкнувшись, я не увидела
прежнего огонька в его глазах. Пустое безразличие. Как будто и не
знакомы. И это настолько больно, что хочется умереть.
