Корректор Ольга Рыбина
Дизайнер обложки Мария Ведищева
© Дмитрий Финоженок, 2025
© Мария Ведищева, дизайн обложки, 2025
ISBN 978-5-0067-2647-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Великий путь начинается с весеннего ветра.
Мацуо Басё
Я живу в Чите, на самом краю Амурской литосферной плиты.
Она плывёт на восток, по пять миллиметров в год, увозя с собой всё: сопки, степи, железную дорогу – и города. Это незаметно, но мы дрейфуем. Медленно, неуклонно, как лёд на весенней реке.
На противоположной стороне этой плиты – Фукуока, остров Кюсю. Далёкий край, но тот же фундамент. И тот же часовой пояс.
Между Читой и Кюсю – тысячи километров. Там – иные ветра, другие звери и птицы. Там живут другие люди: их учебники истории отличаются от наших уже в главах про неолит. Когда у нас только начинает таять снег, у них созревают апельсины.
Далеко-далеко на западе, в Байкальской рифтовой зоне, земля расходится и рождается новый океан. Но я не переживаю.
Во времена динозавров в Забайкальском крае уже было море. Был берег. Листья гинкго кружили в воздухе и медленно падали на землю. Отпечаток одного из них я нашёл на глине, обожжённой древним пожаром.
А теперь моря нет. Но плита осталась. Она – моя. И скоро я увижу другой её край.
Давным-давно, до реконструкции, местом встречи на привокзальной площади была статуя гейши. В чёрном кимоно из хаката-ори, с моном своего дома, застывшая в плавном танце под тягучие звуки сямисэна.
Немая свидетельница тысяч встреч и расставаний.
Теперь она всего лишь одна из скульптур у западного выхода станции. Спрятанная в листве деревьев. Почти невидимая.
Рядом – статуя самурая с огромной чашей в одной руке и копьём в другой. Это местная знаменитость, Мори Томонобу, воин княжества Курода, сумевший перепить самого известного пьяницу страны – даймё Хиросимы. В награду он получил Нихон-го, одно из трёх величайших копий Японии, когда-то принадлежавшее Тоётоми Хидэёси, второму объединителю страны.
До сих пор песню об этом поют на праздничных застольях и в караоке:
Пей, пей сакэ.
Если ты выпьешь его всё —
лучшее копьё Японии будет твоим.
Если ты выпьешь его всё —
ты станешь лучшим самураем Куроды.
Старая добрая Япония. У каждого она своя. У бункадзинов, готовых обсуждать с тобой особенности цветовой гармонии кимоно периода Хэйан, – одна. У сараримэнов, что после долгого рабочего дня под пиво с якитори поют в караоке, – другая. В этом городе есть место всем.
Я стою у большого экрана рядом с эскалатором. Прямо перед непрерывным потоком рекламы: бьющей по глазам, приковывающей твоё внимание – и при этом абсолютно беззвучной.
«Kitte Hakata… Нам девять лет… Успейте на наш юбилей… Особое меню… Шанс выиграть 600 йен… Наш аккаунт в Line…»
«С 25 апреля на восьмом этаже выставка, посвящённая аниме-сериалу „Монолог аптекаря“… Только у нас эскизы героев, фотозоны, розыгрыш карточек…»
Картинки вспыхивают – одна за одной. В полной тишине.
Вокзал – место пересечения множества транспортных потоков. Кто-то спешит на автобус, кто-то – в метро, кто-то – на синкансэн. Поток людей не останавливается ни на минуту. Сотни тысяч каждый день. И здание под стать этому: десять этажей вверх, пять вниз. Оно с удовольствием добавило бы себе ещё несколько этажей, но рядом аэропорт. Никому нельзя быть выше 52 метров.
Но здесь и так можно заблудиться. Торговые центры, офисы, сотни кафе, бесконечная сеть коридоров и тупиков.
Честно говоря, японские вокзалы пугают меня. Моего воображения не хватает, чтобы удержать в голове весь этот трёхмерный лабиринт. «Поднимитесь по эскалатору, пройдите десять метров на север, спуститесь вниз, дальше десять метров на юг», – говорю себе, глядя в Google Maps. Выглядит, как замкнутый маршрут, но он не возвращает меня в начальную точку. Это новое место. Будто я прошёл сквозь портал.
