Боже мой! Не верю своему счастью! Каникулы! Это же теперь можно не вставать рано в школу, валяться сколько душе угодно в кровати, не готовить домашние задания, гулять, и самое желанное – играть в компьютерные игры допоздна!
Мой взгляд упал на календарь, висевший на стене. На нем достаточно жирно красным фломастером была обведена долгожданная дата – 31 мая, что в моем случае символизировало начало долгих летних каникул. Я взглянул на письменный стол, за которым устраивал сражения до позднего вечера с уроками, потом снова на календарь и сладостно растянулся в кровати, чувствуя, как от всего этого блаженства щекочет где-то глубоко внутри. Вот теперь-то календарь можно убрать с глаз долой! Не хочу, чтобы передо мной маячили три грядущих месяца, постоянно напоминая, что летние дни потихоньку утекают, словно крупинки в верхней части колбы песочных часов, и что по их окончанию, наступит самый грустный месяц в году – сентябрь. Не то чтобы я не любил сентябрь. Я вообще каждый месяц уважаю. Но вот это тягостное ощущение уходящего праздника под названием «летние каникулы» доставляет мне чуть ли не физическую боль. Одно дело предвкушать что-то приятное, и совсем другое – предвкушать то, что омрачает жизнь.
Но сейчас я не хотел думать об этом, мне было таааак хорошо нежиться в родной, уютной кровати и мечтать, как я буду проводить дни собственного лета, что другие мысли нарочно гнал из своей головы.
И тут, как гром среди ясного неба, послышались мамины шаги за дверью. Она словно специально шоркала тапками, да посильнее, чтобы уведомить меня о своем намерении вторгнуться в мои голубые мечты.
– Лёнечка, сынок, вставай! – послышалось за дверью.
«Нееееет! – забунтовал мой организм. – Ну, почему я должен вставать в свой законный каникулярный день?!»
– Лёнечка, солнышко, просыпайся, – ласково сказала она, заглянув в мою комнату. Да, мама у меня была красивая. Вся ее внешность излучала свет. Может быть, этот свет видел только я, а может быть его видели и другие, но каждый раз, глядя на нее, я ощущал идущие ко мне лучи, которые вызывали внутри чувство доверия, доброты и теплоты. Характер у нее был, конечно, не простой. Строгость и упорность в своем мнении были ей присущи больше, чем кому-либо из нашей семьи. Если что-то ей приходило в голову, то она могла целой армии солдат доказать, что это нужно всем, и других вариантов быть просто не может. Но все ее решения были последовательны, логичны, не были непредсказуемыми и поэтому не внушали страх.
Мама зашла в мою комнату и села на край кровати.
– Наслаждаешься? – спросила она.
– О, даааа – протянул я, специально придавая голосу хрипотцу.
– Уже 11 часов, вставай давай! И пошли вместе завтракать, я уже проголодалась, пока ждала, что ты проснешься, – а потом игриво приподняла бровь и добавила. – Я там оладушки испекла и какао сварила.
Это был шах и мат в ее исполнении. Я тут же подорвался с кровати и побежал умываться.
2 глава. Самая ужасная новость.
Мама знала, что я обожаю оладушки. Их запах был такой вкусный, что даже еще не пробуя ни одного, уже можно было истечь слюнями и тут же ими захлебнуться. Мы сели за стол. Настроение у меня было праздничное. Я выспался, в окно светило солнце, на столе была моя любимая вкуснятина, внутри ощущение расслабленности. Я отпил из кружки глоток ароматного какао и откусил толстенький, пышный оладушек. Ммммммм……
– Ну, как? – спросила мама, глядя на меня.
– Очень вкусно! – заключил я.
– Для тебя старалась, – улыбнулась мама.
– Спасибо! – ответил я, отправив в рот остатки первого оладушка.
– А хочешь, я тебя научу такие делать? – как-то совершенно неожиданно она предложила.
