май, 2005 год
Вам не понравится эта история, если вы никогда не испытывали стыда. Не чувствовали себя недостаточно умными, стройными, достойными. Не краснели из-за бедности, маминого алкоголизма, прыщей на лбу. Не хранили в потертом кожаном портфеле с кодовым замком запрещенные предметы. Использованные тампоны, украденные деньги, крышки от бутылок водки, окурки.
Последние занимали большую часть портфеля, из-за чего он набухал и немного потрескивал, как печка в бане. Ане нравилось коллекционировать окурки по трем причинам. Во-первых, пахнут они странно. Маме не понравится. Если раскрошить кончик на ладонь и поднести к носу, можно перенестись в любое пространство памяти: на кухню, где мама курит тонкие сигареты, в деревню, где дед потягивает «Беломор», или в вонючую школьную раздевалку с играющими во взрослых школьниками. Запах специфический, на любителя, иногда можно в обморок упасть, но Аня не такая, как все. Во-вторых, еще никто и никогда не коллекционировал окурки. В-третьих, они хранят отпечатки губ курильщиков. Микроскопические частички их кожи. Слюну.
Сейчас в портфеле лежит сто сорок три окурка, а значит, столько же губ прижимаются друг к другу под вакуумом полиэтиленового пакета. Аня записала в специальную тетрадь количество новых экспонатов, поставила дату, подпись.
Сезон собирания окурков начинался в конце марта, когда после долгой зимы из-под снега показывались накопленные землей сокровища. По хрустящим лужам с пакетом в руках Аня шла вдоль дачного поселка, согнувшись вдвое. Зеленая бабушкина куртка и шапка, натянутая до самых глаз, резиновые сапоги. Во время прогулок Аня всегда выключала плеер и прислушивалась к воронам. Они подсказывали, куда идти.
В поселке жила еще одна собирательница: девяностолетняя бабка, круглый год носившая розовый берет. Неделю назад она угостила Аню яблоком, скорее всего отравленным. Сама она напоминала ведьму: беззубый рот, впалые щеки, горбатый нос. А розовый берет – это маскировка. Взрослые умеют скрывать свою истинную природу, в отличие от самой природы, которой скрывать нечего.
В середине апреля солнце начинало греть землю, и от метровых сугробов оставались только воспоминания. В теплые дни можно было поискать окурки на заброшенных дачах в конце Сосновой улицы. Соседские дети обходили покосившиеся дома стороной, но местные алкоголики с самокрутками и чекушками не брезговали. Среди жителей поселка ходили жуткие истории о загадочно опустевших домах и пропавших жильцах, но Аню подобные сказочки не пугали. Кроме нее и алкоголиков, на участки захаживали две приличного вида кошки. Жирненькие, в пластиковых ошейниках. Кошки запрыгивали на подоконник и смотрели в пустые окна, но внутрь не заходили. В одном из домов облезло-голубого цвета, на крыше которого выросла трава, Аня нашла банку из-под паштета. Внутри оказались утрамбованы двадцать четыре окурка. Теперь они все стали частью коллекции.
Портфель с кодовым замком, в котором Аня хранила свои сокровища, подарила мама. Не то чтобы подарила – стыдно вспоминать. Портфель лежал под письменным столом, накрытый кожаной курткой, которая тоже нашлась во время одной из экспедиций по чужим дачам. Месяц назад бабушка обнаружила тайник, спросила о содержимом и, услышав очередную байку, отправилась смотреть сериал «Тайны следствия».
Аня тогда заперла дверь в комнату, залезла под стол и обняла свой портфель. Сидеть под столом она начала в тот день, когда мама вышла замуж. Пряталась. Новый жилец, а скорее варвар-захватчик, занял слишком много места. И хоть из вещей у него был только один чемодан, половину которого занимали деньги (Аня в первый же день вытащила оттуда пачку купюр), его присутствие ощущалось повсюду. Короткие черные волоски на раковине, полосатые носки под диваном, презервативы в мусорном ведре.
