В школу я шел с особым чувством. Мне пообещали, что в случае успешного окончания пятого класса меня, скорее всего, отправят в лагерь на Черное море. А на море мне хотелось. Я там был в прошлом году, после третьего класса. Мы с мамой ездили в Лазаревское. Здорово было! Ласковое море, пальмы, летний кинотеатр, тисо-самшитовая роща и многое-многое другое. Подробней я сейчас и не вспомню, впечатления этого года о путешествии на теплоходе все-таки сильней.
А вдруг это там же в Лазаревском? Хотя, вроде бы, я там никаких лагерей не видел. Но ведь это не значит, что их вообще нет?
Так я размышлял, направляясь в школу. Огромный букет оттягивал руку. Я хотел уж было от него отказаться, но положено первого сентября идти в школы с цветами. Яркие краски ранней осени окружали меня со всех сторон. Листва еще не вступила в полную золотую пору, лишь изредка сквозь зелень просвечивали золото и багрянец. Еще немного, и осень полностью перекрасит все листья. Вот тогда-то и начнется то, что обычно называется золотой осенью.
Тенистый парк с хоккейной коробкой посредине, у которой давно уж облупилась краска, благодушно провожал меня шелестом листьев. Позади остался и длинный забор новостройки. Хотя, можно ли назвать новостройкой длящееся уже несколько лет строительство? Предполагалось, что там будет новая школа. Но пока ее нет. Может, хоть Наташке удастся в нее попасть. Перед самым школьным забором разлеглась широкая глинистая канава, на вид мокрая и склизкая. И лишь пара узких, скользких после вчерашнего дождя, досок продолжала дорожку, ведущую к дверям школы. Как бы не поскользнуться.
Все-таки на линейку я опоздал. Да и в класс пришел к самому звонку.
Какие же изменения произошли у нас в классе за лето? Ага. Появился новичок. Рената Матвеевна, математичка, назвала его Курочкиным, Валерой. Может и стоит с ним получше познакомиться.
Вот и первый урок в этом учебном году. Мне оставалось только тяжело вздохнуть, усаживаясь за парту. Не то, что я неспособен к учебе. Мне просто ужасно лень. Лениться же я стал еще в первом классе. Ну, как же мне было не лениться, когда я пошел в школу, умея и читать, и писать, и считать? Что в таком случае я должен был делать на уроках? Прямо скажем, нечего. Вот я и обленился. Да, что уж сейчас-то искать причины? Надо в этом году все-таки взяться за учебу. Хотя, и в прошлом году я пытался дать такие же обещания. Но хватало меня лишь…
Острый локоть Светки Иоос, моей соседки по парте, с силой врезался в бок. Вредная вообще-то девчонка. Вот, например, в прошлом году потащила она весь класс на военный аэродром. Всем тогда досталось, а ей хоть бы хны. Дочь какого-то там офицера. Я и повернулся было к ней, чтобы как-то ответить, но она презрительно наморщила носик и высокомерно качнула увенчанной огромными бантами головой. Я проследил за ее взглядом. Рядом с партой стояла Рената Матвеевна.
– Федин, Андрюша, ты почему не слушаешь? – строго проговорила она.
– Я слушаю, – еле слышно пробурчал я.
Не рассказывать же ей про причины моей лени. Я лишь опустил голову, рассматривая свежеокрашенную крышку парты. Как на зло, на ней не было ни единой царапины. Что там мне разглядывать?
– Брал бы пример с Валеры Курочкина, – укоризненно сказала Рената Матвеевна.
Я скосил взгляд на Валерку. Вот уже и новичка мне в пример ставят. Тоже мне пример-министр.
– Федин, к доске! – скомандовала математичка.
Пришлось идти. Я поплелся отвечать своей любимой шаркающей походкой. Сколько раз меня за нее ругали – и дома, и в танцевальном кружке. Портреты великих математиков укоризненно провожали меня умными глазами. Доски пола, несмотря на ремонт, каким-то тихим музыкальным скрипом вторили каждому моему робкому шагу. Нет, не так, все-таки математика мне нравилась. Но не в первый же урок вызывать.
