Окончание мобилизации, начало концентрации войск. – План XVII. – Вторжение немцев в Бельгию. – Льеж взывает о помощи. – Объявление нейтралитета. – Визиты Жоржа Клемансо. – Американский демарш. – Французы в Эльзасе. – Выжидательная позиция Италии. Помощь Японии. – Немцы на наших восточных окраинах.
Живительный сон перенес меня на несколько часов в мир, в котором ничего не известно о катастрофе, разразившейся над Европой. На рассвете меня разбудили щебетанье птиц и веселые лучи солнца. Мне пришлось сделать усилие над собой, чтобы вернуться к сознанию действительности. Неужели вправду нам объявлена война? Война. Сорок четыре года назад она во всем своем ужасе предстала предо мною и вселила страх в душу лотарингского мальчика. Моя родина не только испытала ужасы неприятельского нашествия в 1870 г. После заключения Франкфуртского мира она подверглась длительной оккупации, и мои первые гимназические воспоминания были омрачены зрелищем солдат в остроконечных касках. Население, среди которого я вырос, осталось под гнетущим впечатлением этих кошмарных лет. Но как оно ни страдало при виде Франции, от которой оторвали часть ее тела, оно никогда не стремилось к тому, чтобы в один прекрасный день страна добилась реванша силой оружия, оно понимало всю рискованность этого и знало, что ему пришлось бы расплачиваться больше, чем другим провинциям. Тот же инстинкт безопасности, быть может, менее сильный вдали границы, но в той или иной мере сохранившийся во всей стране, внушал такую же мудрую осторожность почти всему французскому народу. Если союз с Россией с самого начала был благосклонно встречен общественным мнением в целом, то потому, что в нем видели постоянную гарантию от провокаций и угроз его зазнавшегося предшественника – Тройственного союза. В свою очередь тройственное согласие стало популярным во Франции только потому, что мы видели в нем еще более действенную гарантию от растущей опасности. И тем не менее, несмотря на сорок четыре года осторожной и предусмотрительной политики, на нас обрушилось несчастье, которое мы всеми силами пытались предотвратить. Возможно ли это? И что готовит нам судьба?
Я не могу отогнать от себя серьезных опасений. Несомненно, наша дипломатическая ситуация теперь лучше, чем была когда-либо. Несмотря на весьма различный политический режим, Франция и Россия привыкли согласовывать свои дипломатические действия, причем ложных шагов было сделано их дипломатией немного. Ни различие национального темперамента, ни различие конституции, ни очень частые случаи оппозиции со стороны известных традиционных интересов, ни плохое настроение некоторых русских дипломатов не причинили ущерба союзу и не охладили его. Наше сердечное согласие с Англией с 1904 г. мало-помалу расширилось до рассмотрения всех международных проблем, и теперь мы уверены, что после первоначальных колебаний и медлительности Англия придет нам на помощь на суше и на море, на помощь Бельгии и нам[1].
Но не является ли военная подготовка Германии гораздо лучшей, чем наша? Закон о трехлетней военной службе, предложенный Брианом и принятый при министерстве Барту[2], в известной мере улучшил наше положение, однако он далеко не совершил еще все свое действие. Кроме того, на какой высоте стоит наше военное снаряжение в сравнении со снаряжением наших соседей? К несчастью, критика, с которой выступили в сенате Клемансо и Шарль Эмбер, не совсем лишена основания[3]: у нас мало тяжелой артиллерии, реорганизация нашего военного оборудования задержалась, потому что палаты затянули вотирование займа и чрезвычайных кредитов, которых правительство требовало в согласии со мной. У нас есть четыре тысячи полевых орудий, этих прекрасных 75-миллиметровых орудий, которые недавно выдержали испытание на Балканах, но у них тот недостаток, что они стреляют только по прямой траектории – они не могут подобно германским гаубицам, стрелять по закрытым целям навесным огнем, брать цель по кривой линии и обстреливать территорию, оставшуюся вне пределов видимости для обслуживающего персонала. С другой стороны, у нас только триста тяжелых орудий с конной упряжкой, с которыми я познакомился на маневрах 1912 и 1913 гг. Наше производство было сначала форсировано, но потом оно замедлилось за недостатком кредитов. Напротив, немцы, по имеющимся данным, располагают пятью тысячами орудий 77-миллиметрового калибра, полутора тысячами легких гаубиц, двумя тысячами тяжелых гаубиц, дальнобойными орудиями и мортирами различного образца. Конечно, этот громадный материал должен обслуживать два различных театра военных действий – Францию и Россию; однако, несмотря на необходимость такого раздела материала, превосходство Германии в области тяжелой артиллерии остается для нас крайне тревожным моментом. Правда, мы можем взять хорошие осадные орудия в крепостях, которым, по всей видимости, не угрожает опасность, а так как наше побережье по Ла-Маншу и наше океанское побережье защищены британским флотом, мы можем также черпать из наших морских батарей. Но даже если принять все это во внимание, мы, несомненно, не будем в состоянии двинуть против неприятеля столько орудий и снаряжения, сколько он пустил в ход против нас.