Дорогие читатели, берущие в руки это графоманство, которое я осмеливаюсь назвать произведением. Перед тем, как вы начнёте читать, хотелось бы сказать спасибо моей жене, которая была со мной всегда, и моим рассуждающим друзьям. Без вас у меня ничего бы не вышло.
Друзья мои!
На подвиг сей меня сподвигли вы.
От праздной думы отряхнув чело,
Вам посвящу своё дитё.
Мой день обычно начинается с того, что я облетаю все мои излюбленные места в нашем небольшом городке, который находится в лесистой местности Р-ой области: пролетаю над двумя большими зданиями, там мне нравится смотреть на детей, как они задумчиво сидят за синими партами, как взрослая женщина что-то с жаром рассказывает и оглядывает все пространство поверх своих двух причудливых стекляшек. В этот момент я сижу на большой крепкой ветке дерева во дворе здания, она упирается своим концом почти в самое окно. После того, как прозвенит звонок, дети с шумом собираются, выбегают, играют, а я лечу в другое место. Там мне уже не приходится сидеть на ветке – люди для меня сделали хороший домик, в котором меня обычно ждут угощения. Я прилетаю с радостью в это место, вот только люди тут не такие как в здании с синими партами: они не бегают, не играют друг с другом, всё чаще ходят и лежат, а когда я подлетаю, к окну подходит милейшая старушоночка и смотрит на меня с улыбкою. Здание это большое и непонятное, где-то двухэтажное, а где-то – одноэтажное, цветом мрачное как пасмурное летнее утро, а вокруг здания растут яблони и вишни, вот на одной такой яблоньке и появился маленький домик для меня, в который я наведываюсь почти каждый день. Иногда меня никто не встречает, и тогда я вижу ту самую лежащую старушку, а рядом с ней что-то стоит и тянется ей прямо в руку. Глаза её закрыты, она медленно и спокойно дышит. Я понимаю, что в эти самые минуты она не подойдет к окну и не обратит на меня своих добрых глаз. Немного посидев, я лечу дальше, преодолевая теплые потоки воздуха, столь часто встречающиеся ранней осенью, ещё до появления дождей. Кружа над городским сквером (не удивляйтесь, что я так много знаю о людях, ведь я наблюдаю за ними всю жизнь), в котором есть небольшой, но красивый фонтан в виде обнимающихся журавлей и выбирая место для посадки, я спускаюсь немного попить и постоять под непрерывными каплями воды, чтобы почистить перья. Замечающие меня люди, проходя мимо, с добродушной улыбкой бросают на меня свой взгляд, некоторые сторонятся фонтана, боясь попасть под приятные капли воды. После своих дел я часто отправлялась к друзьям и проводила там остаток дня, но одним вечером, который не радовал нас безветренной и теплой погодой, я решила укрыться в спокойном месте города – между двухэтажными домами.
Это место я приметила давно и, к моему удивлению, вблизи оно оказалось ещё интереснее, чем свысока. Лучше места, чем дерево для меня не найти, а в этом дереве, кроме того, было небольшое дупло (никем не занятое), в котором я могла спрятаться от любой непогоды. Мой новый дом (я решила, что теперь жить я буду здесь) находился рядом с жилищем людей, что меня непременно радовало. Мои чувства разделяли не все соплеменники, многие из них говорили, что наблюдение за людьми «есть недостойной занятие праздной молодости, а нам, взрослым, нужно думать о делах поважнее, например, о семечках и кошках». Из дупла дерева открывался презанимательный вид на два человеческих окна так, что, посмотрев чуть правее, я видела, что происходит в одном окне, а смотря левее – что в другом. По вечерам в «дуплах» людей горел свет, как будто у них было свое солнце, только не такое яркое. Сам же дом был чуть выше дерева, на котором я расположилась, стены его были обшарпаны, цветом он был как спелый абрикос, но не внушал при взгляде столько радости, наверное, от того, что был очень стар. Чуть выше, видимо, никто не жил, по крайней мере, я никого там не увидела, окна были когда-то белыми, а сейчас краска с деревянных рам слезала, и показывался черно-серый цвет дерева. Крыша была серая и волнистая как некоторые листочки деревьев, посередине было два возвышения, из которых иногда шел дым как от пожара.
