Эту книгу я пишу не из обиды.
Не из мести.
И не для того, чтобы кого-то обвинить или опозорить.
Я пишу её, потому что хочу выйти из круга.
Из круга, где боль передаётся по наследству. Где женщина молчит, терпит, глотает слёзы. Где дети растут в доме, полном напряжения, но с красивой внешней картинкой. Где любовь – это борьба, унижение и выживание.
Я не хочу, чтобы мои дочери повторили мою или мамину судьбу.
Я не хочу, чтобы кто-то из вас, кто откроет эту книгу, чувствовал себя один в своей боли.
Я верю, что слова лечат.
И если моя история откликнется хотя бы одному человеку – то всё это было не зря.
Это не будет гладкий рассказ. В нём есть страх, стыд, гнев, любовь, одиночество, надежда и желание жить иначе.
Это моя правда. И только я решаю, как её рассказать.
Однажды я поняла, что боюсь не умереть. Я боюсь прожить не свою жизнь.
В детстве я защищала маму от отца.
В юности я защищалась от брата.
В своей семье я снова стала щитом – теперь уже для детей.
И каждый раз мне казалось: ну вот, ещё немного, и станет легче.
Я смогу быть хорошей дочерью. Хорошей женой. Хорошей матерью. Хорошей девочкой.
Но однажды я проснулась с ощущением, что больше не могу.
Не хочу.
Что если эта «хорошая девочка» – не я?
Что если настоящая я – та, которая любит танцевать, учить языки, смеяться, рисовать, говорить «нет», плакать, когда больно, и не молчать, когда страшно?
Меня зовут Анна, и это моя история. История о том, как вырваться из круга, как найти голос, когда его столько лет душили, и как собрать себя – настоящую – по кусочкам.
Часть I.
Глава 1. Семейная сцена: за закрытыми дверями.
«Мир, где страх и боль становились привычными, а любовь – невидимой.»
На улице мы были обычной семьёй.
Улыбки, походы на природу, поездки на речку, шашлыки.
Мама – хозяйственная, всегда в порядке. Отец – добродушный трудяга.
Люди, наверное, смотрели на нас и думали: «Хорошая семья».
Но я помню, как выглядел дом вечером.
Когда за дверью щёлкал замок.
Когда мама переставала улыбаться.
Когда напряжение в воздухе становилось густым и вязким, как туман, который не рассеивается утром.
Мой отец часто приходил с работы усталым и раздражённым.
А мама – наоборот: вычищенный дом, ужин готов, дети на месте.
Только глаза красные. И спина чуть согнута.
Иногда он начинал с крика. Иногда с молчания. Иногда с удара.
А я – ребёнок – стояла между ними.
Я вставала перед мамой, как щит.
Маленькая, худенькая, с дрожащими руками – но я стояла.
Я не могла понять, почему она не отвечает. Почему не уходит. Почему продолжает готовить ему ужин.
Я видела, что мама слабее физически.
Я защищала её. Я хотела, чтобы нас кто-то защитил от него!
От этого монстра с кулаками!
Она плакала, но никогда не говорила о чувствах.
И никогда – ни разу – не спросила о моих.
***
Мне лет шесть. Мы живём в квартире.
На обед пельмени – те самые, которые накануне лепили всей семьёй.
Казалось бы, обычная семейная трапеза.
Но мама заперлась от отца после скандала и наварила нам пельменей.
А отец – с топором – бил по двери, пытаясь её открыть.
Мама сидела напротив меня, руки дрожали, но она говорила:
«Ешь, ешь. Не бойся. Не отвлекайся от еды».
А я смотрела, как у неё трясётся ложка, и не могла понять – это нормально? Это и есть семья?
Под Новый год тоже было «почти счастливо». Ёлка стояла наряженная, в воздухе – запах мандаринов.
А потом – снова ссора.
Мама в отчаянии плеснула в отца ведро с сывороткой. Они оба кричали. Они казалось были командой, держали скот, коров, поросят. Столько делали вместе… Но вместе ли?
Я не знаю, как мама выдерживала это всё.
Отец спорил по любому поводу. Вечно раздражён. Переспорить его было невозможно.
Семья была для него помойкой, в которую он сливал всё своё недовольство, свою ярость.
