После выкрика Оркуса, все в городе на миг замерли, мне показалось, как я услышал скрип шестеренок в их головах, а потом движение продолжилось, только в другую сторону. Все были проинструктированы на тему, что делать при объявлении гона, так как мы знали, что никто со столицы, не приедет нас предупредить за месяц. Расчеты баллист, готовые стрелять по приказу, начали спускать тетиву в холостую, и демонтировать баллисты, чтобы перенести их на западную стену. Жители города похватав все необходимое, что может понадобиться на ближайшие три дня, начали выстраиваться в очередь перед подземельем. В самом же подземелье, люди получившие информацию по цепочки, также начали собираться. Все жители баронства должны уйти в самый дальний от наземной реки отнорок, где уже подготовлены широкие площадки, отхожие места и частично заполнены кладовые. Там они должны переждать первые три дня гона, когда твари будут идти сплошным ковром. В этом же отнорке есть ответвление, которое находится ещё дальше и глубже, туда уйдут все неинициированные, а это дети младше четырнадцати и беременные женщины, не успевшие пройти инициацию до беременности. Среди них на равном расстоянии встанут бойцы, с оружием на изготовку, чтобы не дать переродившимся причинить вред остальным. Ведь во время гона, твари будут гибнуть тысячами, а их роса будет притягиваться к ближайшему разумному, и никакое препятствие её не остановит. На самом острове останутся только воины и маги. Высокоранговые воины и маги встанут на саму стену, а воины рангом ниже, будут стоять за их спиной, на деревянных подмостках со взведенным арбалетом, чтобы вовремя помочь товарищу, если он начнет перерождаться в тварь. Ведь для местных стать тварью хуже смерти, они верят, что если умрёшь человеком, то после великого очищения, в следующей жизни родишься человеком, а если переродишься в тварь, то в следующий жизни родишься животным или насекомым.
Когда Оркус перестал орать, я спросил у него:
– Оркус, что за херня, ведь до гона ещё минимум полтора года?
– Сам не знаю, – ответил он охрипшим голосом, – никогда раньше такого не было.
В это время, Рик внизу раздавал указания, люди бегали, суетились, готовились к гону, а о светителях чистоты, все как будто забыли. Но они сами напомнили о себе. Перестав прожигать мост, при первых же признаках гона, они посовещавшись, выдвинули к нам парламентера.
– Вы должны пустить нас за стены, – всё так же надменным тоном произнес служитель Чистого.
– Это ещё с какого хрена? – перегнувшись через парапет, удивился я такой наглости.
– Эй, мальчик, позови кого-нибудь из взрослых, – с раздражением в голосе, сказал он.
– Мой мальчик тебе в рот не влезет, мудила. С тобой разговаривает Леонид Сидэро, владетель этого славного города, так что проявите побольше почтения, если хотите сохранить свои гнилые душонки. И так, зачем мне вас пускать в свой город? Вот только не надо мне заливать про вашего Чистого, что если я вас не пущу, то он на меня сильно обидится. У нас тут вашу братью, не очень любят, так что проповеди ваши, оставьте при себе. А мне лучше приведите аргументы.
Пока светители о чем-то переговаривались между собой, Оркус негромко спросил:
– Зачем ты нарываешься?
– Я не нарываюсь, я осаживаю, иначе сам не замечу, как окажусь в подчиненном положении, – также тихо, ответил я.
– Мы поможем вам отбиться от тварей, и встанем на стену первыми, – разродился служитель ответом.
– Вот это аргумент, – покивал я, – но какие гарантии, что после гона, вы не перебьёте нас?
– Мы поклянёмся в том, что после гона уедем из города, не причинив никому вреда, при условии, что на нас первыми не нападут ваши люди.
– Ну-у, так себе гарантии, – протянул я, – а кроме клятвы, вы ещё наденете рабские ошейники?
