– Мисс Саттон? – Дверь протяжно скрипнула, и Милдред Уоткинс просунула в щель кудрявую головку. – Вам письма.
– Спасибо, мисс Уоткинс. – Я нетерпеливо привстала, завидев конверт со штемпелем Уортфинского королевского университета. Наконец-то!
Секретарша, нескладная дева неопределенных лет, аккуратно положила передо мной три конверта и поправила очки в толстой роговой оправе.
– К вам еще посетитель, мисс Саттон. Вот его карточка.
Бросив взгляд на белоснежную визитку, где золочеными буквами было выведено «Джозеф Харпер, барристер», я приподняла брови. С какой стати со мной ищет встречи какой-то незнакомый адвокат?!
– По-видимому, это к мистеру Лукасу, – отмахнулась я, потянувшись к канцелярскому ножу. – Тот сумасшедший снова вздумал судиться, все выискивает плагиат.
– Нет, мисс Саттон. – Милдред сцепила руки перед собой и непреклонно покачала головой. – Он сказал, что хочет видеть лично вас!
– Тогда пригласи его, пожалуйста, – рассеянно попросила я и прикусила губу, обнаружив в вожделенном конверте густо исчерканные красным листки.
Исправлений там было куда больше, чем, собственно, текста, а большинство пометок оказались откровенно хамскими: «Идиотизм!», «Только женщина могла до такого додуматься!» и коронное редакторское «Неприемлемо!»
По-видимому, мистер Эверетт, почтенный редактор «Научного вестника Уортфинского королевского университета», был сильно не в духе, когда на глаза ему попалась моя злосчастная статья. Впрочем, по мнению мистера Эверетта, женщины смыслили в науке куда меньше собак, а в вопросе наследственности могли иметь лишь сугубо практические знания.
Мне же для докторской нужны минимум две дюжины научных статей, и «Научный вестник Уортфинского королевского университета» для их публикации подходил идеально. Можно попробовать «Манчестерский научный журнал» и «Вестник биологии и химии Шеффилдского национального университета», именно к ним я обращалась при защите кандидатской. Но двадцать четыре статьи в журналах, выходящих раз в квартал… Ждать придется долго, а внести все требуемые мистером Эвереттом правки означало бы выхолостить идею, оставив лишь пустые рассуждения о новизне темы и несомненной ее сложности. Еще бы!
Деликатное покашливание оторвало меня от нелегких раздумий. Впрочем, тут и думать не о чем. Даже если я соглашусь со всеми исправлениями, в следующий раз редактор снова найдет, к чему придраться. И будь ты хоть семи пядей во лбу, все равно останешься хуже самого ленивого аспиранта-мужчины!
Я смахнула в ящик стола позорное письмо и лишь затем взглянула на почтенного адвоката.
– Добрый день, мисс Саттон, – вежливо улыбнулся он, слегка поклонившись.
У него были седые волосы, тщательно уложенные ароматным воском, такие же седые бакенбарды и располагающий глубокий голос. Серый костюм в едва заметную синюю полоску, белоснежная сорочка, запонки и булавка для галстука из белого золота с сапфирами, портфель из телячьей кожи – все атрибуты преуспевающего юриста.
Руки я ему не подала, ограничилась сухим кивком. Ничего хорошего этот визит не сулил.
– Здравствуйте, мистер… – я опустила взгляд на визитку, – Харпер. Не знаю, чем могу быть вам полезна.
Вежливую попытку его спровадить он выслушал со столь же вежливой улыбкой, затем оглянулся на приоткрытую дверь.
– Вы позволите? Боюсь, разговор весьма деликатен.
При всех своих многочисленных достоинствах Милдред обладала одним весьма существенным недостатком – неистребимым любопытством. Впрочем, в НИИ Родовой магии это пороком не считалось, тут сплетничали все.
– Конечно, – неохотно согласилась я. – Присаживайтесь, мистер Харпер.
В конце концов, неприятности следует встречать с открытым забралом, даже если ты – женщина. Особенно если женщина.
